Три часа ночи…
Наталия проснулась от того, что ее разбудил Александр. Он начал домогаться к ней.
– Я люблю тебя! – уверенно сказал он.
Оторопев от услышанных слов, Наталия пыталась его остановить. Надеясь, что он их снова перепутал.
– Я не Таня! Я Наташа! – говорила она ему.
– Я знаю! – ответил он.
– Да ты еще и знаешь!!! – уязвленное самолюбие за свою честь затронуло ее. Я тебе, не прос… – Красноталовские. Только если убьешь, другим методом, у тебя ни чего не получится. Я не Татьяна! Со мной, у тебя, этот номер не пройдет! Предатель, ты! Ведь она моя сестра… Как ты можешь! И сколько это, черт возьми, будет еще длится! Не тронь меня, слышишь? Убери свои грязные, мерзкие ручонки, иначе…
Была ночь и на помощь к ней ни кто не пришел. Он ее начал избивать, швыряя на диван и об стенку… головой, в ужасе, Наташа, начала ему грозить:
– Если ты не оставишь меня в покое, я тебя посажу, слышишь? Остановись! Прекрати немедленно! Негодяй! Мразь… – у Наташи от ярости и гнева к нему сильно билось сердце. Она не сдавалась и вдруг…
– Я ухожу, успокойся! – сказал он и ушел.
Была зима, шел снег и был сильный мороз. Наталия в босоножках и в платье по снегу убежала к родителям домой.
– Куда ты? Постой? – кричал ей Александр.
Не останавливаясь. Молча она перебегала через дорогу. Запыхавшись вбежавшая домой в ярости Наталия, ни как не могла успокоиться. Вся продрогла до глубины костей. Ее била дрожь от холода и от ненависти к нему:
Валентина Николаевна не спала, она ждала внучку. Ты же вся замерзла, простынешь? Почему ты без теплой одежды? Что случилось? Почему платье на тебе все изорвано в клочья? Это снова этот негодяй, приставал, да? Сколько же еще можно все его выходки терпеть… Бедная Танечка! – говорила бабушка.
Наталия рассказывала об этом происшествии в подробностях и слезы лились рекой, но не от испуга, а от, пережитого унижения.
Проснувшись, Татьяна, пошла в кухню к Наташе. Странно, почему открыта нараспашку дверь? А где же сестра? В недоумении, почему ее не оказалось, пошла спросить мужа…
– Где ключи? – спросила Татьяна его.
– В столе! – ответил он, повернувшись к ней лицом.
– А ты, что, уже в кухню ходил? – спросила она.
И увидев его лицо, и исцарапанное тело, до кровавых следов, и сильных шрамов до неузнаваемости.
– Что с твоим лицом? Кто тебя так трепал до кровавых ран? Что ты снова натворил? Как же я устала, от тебя – говорила она.