В указанном трактате железо отражено как разрушитель – слепая сила человечества, дьявольская сила, превращающая человека в своего раба. Люди сами являются творцами зла – Века железа, а затем становятся его заложниками и рабами.
За железом стоят эзотерика тёмной силы, эзотерика зла, демонические силы индустриализации, когда-то вошедшие в Европу и способные её добить теперь. Титан освобожает человечество. За ним стоит небесный свет. Не случайно фторидом титана повсеместно покрывают в настоящее время вместо золота церковные купола православной Церкви. Так титану молятся. Он вечен и сияет сильнее золота. Это космический материал, выводящий земные храмы в космос.
Как по майя.
За ним стоит новая философия бессмертия. Она рождается на алхимическом стыке идеи титана, космизма Циолковского и системы гилетических чисел. Известно, что первая русская власть – Рюриковичи – очень активно занимались алхимией. Они искали эликсир бессмертия. Не отстает от них и их исторический преемник – современная российкая власть. Рюриковичи не знали металла титана. А для современной медицины и, особенно, будущей, материал титан – это всё. Ковчег спасения может строиться только из титана и титанами.
Философия Л. Болотовой и философия Ю. Кудрявцева весьма близки и взаимодополняющи. Можно сказать, что это философия титанов, титанизма.
В 19-м веке русский критик и публицист Д. И. Писарев выделял три типа титанов в культуре: титанов мысли, титанов любви и титанов воображения. Полагаю, что указанная философия является неким проявлением единого тверского эгрегора духовности, отражением историософски пока совсем не изученного тверкого гения места.
Л. В. Болотовой, как несомненной титаниде любви и мысли, способной строить Ковчег спасения, принадлежит аутопоэззное доказательтво того, что «в именах россиян – не хаос, а замысел Спасителя, определяющий миссию российской нации в масштабах Мироздания».
Подаренный человечеству опыт коронавируса призывает к новому мировоззрению. Изо дня в день всё ощутимее ставит необходимость личного выбора в той или иной ситуации. И уже далеко не праздными становятся вопросы: Что делать? Как поступить? Что сделано правильно, а что – неправильно? Почему нет устойчивой перспективы будущего?
Порой кажется, что ответов на эти вопросы просто нет.