– Не удивил – ответила клер и сняла свой мешок, лучше б мрачный жнец был слепым. Лицо клер было изрезано шрамами, у нее был отрезан нос, губы, уши и веки также на голове клочками росли из-за шрамов черные волосы. Все это при свете дня вызвало более ужасающую картину чем просто череп.
– Удивила, я тебя буду звать фублей это кто тебя так расписал, и одень мешок плиз – произнес жнец смотря на девушку, несмотря на страшную стражницу время все ж таки требовало действий.
Старик уже договаривал последние слова рассказа и его голос терял силу, а глаза медленно закатывались под веки, Нина начинала его тормошить и на ее глазах наворачивались слезы. Щелчок пальцами и время замерло, жнец аккуратно отодвинул от дверного проема клер и вошел внутрь халупы. В нутрии застыла с метлой Рита, она сметала прогнившую солому в углы, дом на солнце сеял прорехами как швейцарский сыр. В куче тряпья застыл в неестественной позе сухопарый старик которого за рукав тормошила маленькая девчушка.
– Епископ Пьер Блан что вы хотите чай кофе? – произнес мрачный жнец перекочевав в мир душ, тут он давно создал уютную беседку под вечно цветущей сакурой. Округлая беседка из резного дерева с двумя удобными диванчиками в нутрии, и стеклянным столом с изысканными вкусняшками. Рядом было маленькое озерцо с дикими утками, и усыпанное лепестками сакуры.
– Кофе – ответил пожилой гладко выбритый мужчина, сидящий напротив смерти, его уже 45 лет некто не называл Пьером, столько же его тело не выглядело так хорошо одетым.
– Ты понимаешь, почему ты здесь? – спросил жнец разлив свежее сваренный кофе по кружкам, турка появилась из неоткуда.
– Жнец я старый человек ты рано или поздно должен был за мной прийти – спокойным голосом ответил Пьер и отпив кофе с грустью посмотрел на диких уток.
– Ну обычно приходят мои слуги, кстати что стало с тем мальчишкой которого ты у меня пытался забрать? – произнес жнец вспомнив заросшего епископа яростно защищающего парнику.
– Дожил до сорока двух, умер в год голода когда мы пытались спасти детей, тогда твои слуги сюда ходили почти каждый день, старый дом пришлось сделать моргом, а потом сжечь, а его сын Диего все еще жив – ответил епископ и взял самое дешевое и невкусное печенье со стола.
– Правильно сделал, что отбил его у меня, я здесь что б подготовить тебя к переходу – произнес жнец беря сладкое пирожное и вгрызаясь в него белоснежными зубами.