– Поначалу все они так… Между прочим, этот Чон Юнсу еще не самый тяжелый случай. Когда-то паренек по имени Ким Дэду, которого когда-то давно прозвали проклятым душегубом, на первых порах изорвал в клочья с десяток, а то и больше Библий, которые ему приносил пастор. Однако перед смертью вернулся к Богу и ушел как ангел. Забыла, как звали парня, совершившего убийство прямо в буддийском храме, а впоследствии – перед своей кончиной – жил словно просветленный Будда… Ну а тот, кого мы встретили в коридоре, вначале упирался и матами крыл так, что уши в трубочку заворачивались, когда конвоир его на встречу тащил…
– Поэтому ты сюда приходишь?
Очевидно, в моем вопросе притаилась солидная доля издевки. И тетя окинула меня подозрительным взглядом.
– Тебе же нравится наблюдать за этими внезапными перевоплощениями грешников в ангелов… Похоже, твоя вера и вера других религиозных деятелей, курирующих подобные заведения, крепчает, когда вы видите, как слово Божье, будто по мановению волшебной палочки, преображает людей. А ведь ничего удивительного. Они знают, что со дня на день умрут, и это их, конечно, страшит. Когда других убивали, они не боялись, а тут – пожалуйста! Они вдруг от страха ни с того ни с сего добреют… Выходит, смертная казнь – очень даже неплохая штука! Раз перед лицом смерти любой хоть немного становится лучше. Точно как ты и говорила конвоиру про лучший способ перевоспитания!
Тетя пронзила меня взглядом. Сначала я решила принять вызов и смело не отводила взгляд, но сколько же эмоций отражается на нашем лице и в глазах! Они гораздо красноречивей любой пламенной речи. Тетин взгляд, казалось, призывал: «Подумай, как выглядел отец перед смертью и как металась твоя мать накануне операции. А главное, вспомни себя, когда ты пыталась покончить жизнь самоубийством! Далеко не каждый преображается, однако именно потому, что мы люди, мы способны искренне раскаиваться в своих ошибках и изменяться до неузнаваемости перед смертью!» В конце концов я не устояла перед этими маленькими, утопающими в морщинках, но пронзительно-черными глазами сидящей передо мной пожилой женщины.
Увлекшись перепалкой, я не успела вовремя собраться с мыслями – заключенный вошел в комнату вслед за конвоиром. И пока тетя Моника радостно пожимала его руки, я изо всех сил пыталась пробудить в себе негодование, прокручивая перед собой картину того, как насильник и убийца молодой девушки стоит и, затаив дыхание, слушает исполняемый мною государственный гимн на открытии бейсбольных игр. И старалась припомнить, как вчера всю ночь, сидя перед монитором компьютера, скрипела от ненависти зубами и представляла, что эти отморозки могли мастурбировать перед моей фотографией, напечатанной в журнале, когда я была популярной певицей.