Он продолжал надеяться на выкуп до последнего момента. Но – нет. Его прямо-таки втянули (слишком медленно шел – ну да, с таким-то грузом на теле) – в большое помещение, под возглас: «Следующий!». Засунули в узкую клетку, в которой даже присесть было некуда. И только после этого он понял, где оказался…
В суде!
В помещении, освещаемом солнечным светом из больших, высоких окон, имеющих тяжелые, но сейчас открытые ставни, находилось всего несколько человек.
Парнишка в клетке. Охранник рядом и двое за судейским столом. Один в мантии судьи о чем-то тихо разговаривал с богато одетым мужчиной, сиреневый камзол которого так и сверкал золотой окантовкой, и который чуть ли не возлежал на столе, чтобы слышать и быть услышанным. Судья явно понимал и соглашался с говорившим.
Наконец разговор их был закончен. Богатый мужчина сел за небольшой столик, рядом с судейским возвышением. И как бы невзначай шляпу свою странную с очень широкими полями потеребил, то ли примял, то ли разгладил. Мальчишку очень этот момент зацепил, ему даже показалось, что он уже где-то видел эту шляпу.
Но судья не дал времени на раздумья.
Тут вообще все двигалось очень быстро…
Председательствующий как-то очень безжалостно взглянул на парнишку и повернулся к еще одному человеку, присутствующему здесь, который тут же встал и сообщил:
– Слушается дело Нэя, вора, состоящего в соте дядюшки Отоя, пойманного с поличным вчерашним днем, двадцать шестого августа (иль).
Судья-председательствующий на это заявление секретаря сморкнулся, сморщился, посмотрел еще раз на Нэя (теперь уже брезгливо) и почти без раздумий проговорил:
– Нэй, вор, состоящий в соте дядюшки Отоя, приговаривается к пожизненной каторге в каменоломнях Сирты. Наш город и наши уважаемые граждане не должны страдать от таких вот мерзких тварей, – при этом его лицо еще больше сморщилось, и он продолжил: – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! – и молоточек в его руке звонко ударил по подставке, ознаменовывая тем самым окончание процедуры приговора.
– Следующий! – проговорил объявляющий присутствие секретарь.
И все?
Нэй как истукан застыл в клетке, и охранник вытаскивал его, как какую-то деревяшку. Чуть ли не под мышку взял…
Но этого не может быть! Ночная гильдия должна была его выкупить! Что он не так сделал? За свои четырнадцать лет он ни разу – ни словом, ни делом – не дал повода в себе усомниться. Он всегда следовал писаным и неписаным правилам Ночной гильдии Аркета. За что его так?