И лишь в зеленых глазах его плескалась бездна, совершенно не свойственная возрасту его и мальчишечьим его мыслям. Впрочем, многим эта бездна казалась просто притягивающей красотой его глаз. Не каждому она открывалась, но если открывалась…
Мелиса увидела в этих глазах мальчишку, сироту, способного на многое, но многим и обделенного. Например, материнской любовью…
И голос Ларса:
– Но без извращений. И лучше будет, если им займется какая-нибудь не очень опытная из твоих девочек. Чтобы они вместе, так сказать, опыта набирались.
– Ох, и умеешь же ты завернуть, что приходится мозги выворачивать, чтобы понять тебя, – Мелиса оглядела свою армию: – Райса, займись пареньком, но, как сказал Ларс: без извращений. И он твой единственный клиент на эту ночь. Сделай ему приятно, ну и постарайся, чтобы он и о тебе не забыл, – и подтолкнула Нэя к вставшей черноволосой девушке.
А тот сделал несколько шажков и остановился. На лбу выступил пот, а ниже пояса… Во дела-то…
И он покраснел еще больше…
Но подошедшая девушка не усмехнулась и не рассмеялась. Ей было лет двадцать, она была высока, на голову выше Нэя, стройна. В ней чувствовался опыт в этих делах. Ну, видимо, у Мелисы просто не было неопытных.
Она подошла и, наклонившись к уху Нэя, проговорила:
– Это ничего, бывает и хуже, – и, взяв за руку, потянула его к одной из лестниц. И Нэй поплелся за ней, стыдясь своей несдержанности и криволапя от неприятности в штанах.
Со стороны выглядело комично, но, как уже было сказано, никто не смеялся.
– Райса? Неопытная? – проговорил Ларс.
– Я женщина и лучше понимаю, что нужно твоему ученику сейчас. Она поймет его и научит. А главное – не станет влюблять его в себя. Кстати, где ты его нашел?
– Не поверишь, Мелиса! Он упал мне прямо на голову! Лежу себе, никого не трогаю, поезда жду, а тут «бац», пинок в щеку и удар по голове. До сих пор понять не могу, как не услышал его приход. А он упал и чуть живой. Можно сказать, умер уже, но, слава Скирии, я выходил его. Вот теперь и мучаюсь с ним, – сказал и улыбнулся.
– Мне порой кажется, что притворяешься ты, что слепой. Ведь все видишь!
– К сожалению или к счастью, только слышу и, как оказывается, не все, но многое, – наигранно приложил ладонь к уху и, как бы ни к кому не обращаясь, но все же серьезно, проговорил: – Слава Скирии, ожил! А то я думал, так истуканом и останется…