— Обалдеть! — восхищаюсь я. — И откель
дровишки?
— Один знакомец с Украины привез. Он в Крыму с турками
хлестался, вот и притащил оттуда на память. А потом мне продал.
Очень хорошая штука.
— Вещь! — соглашаюсь я, крутя бинокль в руках. —
И сколько просишь?
— Рубль золотом.
— Сколько?! — у меня от такой цены челюсть чуть на пол
не падает. — Да за эти деньги два автомата купить можно!
— Вот и иди, покупай свои автоматы! А чего ты хотел,
Мишаня?! — переходит в наступление дед Тимоха. — Оптика
вообще товар редкий, дорогой. А тут еще такая. Нет, могу тебе еще
наш «шесть на тридцать» предложить, одна тысяча девятьсот замшелого
года выпуска. Точно не знаю, но явно еще при Союзе сделанный.
Двадцать серебром. Пойдет?
После некоторых терзаний благоразумие все-таки побеждает «жабу»,
и я соглашаюсь на Винчестер. Старосельцев снова ныряет под
прилавок, достает оттуда черный мягкий футляр из кордуры и
протягивает мне.
— Футляр в комплекте, — гордо возвещает он.
— Ну, ты глянь, сервис, блин! — восхищенно цокаю
языком я. — Итого, сколько с нас?
— Так, — Старосельцев на мгновение замирает,
сосредотачиваясь. — «Горка» и РПС по пятнадцать рублей, кобура
— пять да бинокль. Итого — рубль золотом и тридцать пять
серебряных.
Закинув покупки в баул и расплатившись, прощаемся и пускаемся в
обратный путь.
А вечером, по просьбе Четверти, я снова сижу в зале и играю на
гитаре. Оказывается, накануне, когда я уже поужинал и поднялся к
себе, в трактир снова заходили «гражданские» и интересовались, не
будет ли и сегодня «гитарного концерта».
— Слушай, Кузьма, ты меня что, на «общественных началах» в
таперы припахал? — шутливо возмутился я в ответ на его
просьбу. — Вообще-то за это люди деньги получают обычно.
— Вот ты меркантильный, Миша! — так же «всерьез»
возмущается тот в ответ. — А как же налаживание добрососедских
отношений, опять же, про «делать имидж отряду» кто нам с Убивцем
песни пел? Вот и делай! Заказчики решили так: для врагов мы —
страшнее некуда, для своих — белые и пушистые. Вот и будь любезен,
обеспечивай.
— Я знал, что где-то вы меня кидаете! — сообщаю я
ему. — Тащи свою гитару, эксплуататор!
Следующие несколько дней проходят без каких-либо особенных
происшествий. Днем я издеваюсь над «курсантом» Анатолием, гоняя
его, как Сидорову козу. С «силовым комплексом» ситуация у него куда
лучше, чем с бегом, недаром он у себя в Ростове железки тягал. И
отжимается, и подтягивается, и пресс качает хорошо. А вот с бегом —
беда. И мускульная масса серьезная, и жирка поднакопил немало.
Тяжело ему бегать. Но надо. Разведчика-диверсанта, как волка,
кормят исключительно ноги. Они же и шкуру его спасают. А о каком
спасении шкуры можно говорить, если человек «пятерку» налегке
пробежать толком не может. Что будет, если я на него оружие и БК
повешу, даже думать не хочется. Но он молодец, не сдается. По
крайней мере, на финише он больше не блюет и остановок посреди
дистанции себе не позволяет. После обеда у нас — занятия по
тактике. Пока — больше в теории. Объясняю ему принципы организации
засад на различной местности и, наоборот, признаки, по которым
можно заблаговременно обнаружить засаду, поставленную на тебя. Учу
ставить и снимать «растяжки». Показываю различные способы изготовки
к стрельбе и быстрой смены магазинов. В хозпостройках за трактиром
отрабатываем передвижения в здании при его «зачистке», прохождение
углов, досмотр комнат. Одним словом, КМБ у Толи — в лучших
традициях спецназа. После ужина он, бедолага, в свою комнату
буквально уползает. Но терпит, не скулит и не жалуется. А значит,
не ошибся я в выборе, толк из него будет.