— Да ладно, чего тянуть. Завтра с делами разберемся да и
выдвинемся потихоньку. Опять же места знакомые, до Беноя я пешком
уже ходил, причем вполне удачно, вернулся с прибытком. Хорошо,
завтра подробности обсудим, когда в Ханкалу поедем. А сейчас, уж ты
прости, что-то заманался я за день, пойду до дому, спать.
— Что, прямо так сразу домой пойдешь?
— Нет, не сразу. По дороге планировал ненадолго к тебе
заскочить, Настю повидать. Поэтому буду тебе очень признателен,
если ты еще хотя бы на часок на службе задержишься. А то как-то не
по себе мне, когда я пытаюсь с девушкой говорить, а над головой из
окна ты торчишь, как тень отца Гамлета. Знаешь, как-то весь
романтический настрой сразу улетучивается. Может, дашь мне хоть час
времени, обещаю — буду вести себя хорошо, а?
— Да что ж ты творишь, изверг? — с мукой в голосе
стонет Костылев. — Я ж ей отец, а не так, погулять вышел! А ты
мне такие вещи говоришь.
— Слушай, успокойся ты, малахольный! — не могу я
видеть этого взрослого и серьезного мужика в таком
состоянии. — Я же сказал, отношение у меня к Насте самое
серьезное, так что никакой фигни с моей стороны не будет,
обещаю.
— Мне с твоих обещаний не легче, Миша… Но тебе я верю.
Ладно, до девяти вечера я тут. Но, смотри у меня!
— Понял, — киваю я.
— А раз понял, так и вали отсюда бегом, время-то пошло
уже.
Разумеется, до девяти я не уложился. Стоило мне увидеть Настю,
как все мысли из головы как ветром выдуло. Мы сидели во дворе, в
маленькой беседке, затянутой уже пожухшими и облетающими
виноградными лозами, я нес какую-то чепуху, она смеялась своим
замечательным смехом, ее тонкие пальцы слегка подрагивали в моих
руках, а ночь пахла ее волосами. А потом внезапно в проеме калитки
нарисовался Игорь… Вот, блин! Неужели уже девять? Мельком бросаю
взгляд на часы. Ого! Почти десять. Похоже, он свое обещание даже
перевыполнил, вот только я все равно так ничего и не успел ей
сказать из того, что хотел… Однако пора и честь знать. Нежно целую
свое голубоглазое чудо в щечку, под ручку подвожу ее к отцу, сдаю,
что называется, с рук на руки и, пожелав спокойной ночи,
откланиваюсь.
В «Псарне» собираю свою «зондеркоманду» за одним столом и, как
любил в свое время говаривать мой ротный, «довожу приказ до личного
состава в части, его касающейся». То есть объявляю, что завтра
занятий не будет, Толя уезжает со мной на весь день, а Коваль с
Шурупом могут заниматься «по личному плану», то бишь — что хотят,
пусть то и делают. О предстоящей вылазке им знать не обязательно, а
напарнику я все попозже расскажу, наедине. Ну, что ж, как сказал
некогда один очень известный политический деятель: «Цели
поставлены, задачи определены — за работу, товарищи»! Значит, будем
работать…