— А вот это уже интересно, — слышу я со стороны
ведущей к номерам лестницы. — А мне казалось, что боевому
самбо только бойцов ОсНаза учат.
Не отпуская захвата, поворачиваю голову на голос и вижу
облокотившегося на перила широкоплечего бородача, с интересом
глядящего на нашу возню.
— Ты, парень, отпустил бы Толю. Он хоть и придурок
редкостный, ежели начинает без повода на незнакомых людей буром
переть, но все же НАШ придурок. А ты тут чужак и если его
искалечишь, то мы можем расстроиться.
— Да ладно, — я отпускаю захват и, даже не глядя на
подвывающего противника, делаю пару шагов в сторону
лестницы, — не очень-то и хотелось. Но Толик ваш и впрямь
кретин. И это не оскорбление. Это медицинский диагноз. Причем
кретин весьма невежливый. Поесть не дал, настроение испортил. А
если, скажем, я… эээ… расстроюсь, а?
— Что, такой серьезный парень? Знаешь, не обижайся, но я
просто вынужден хоть и в более вежливой форме повторить вопрос
Анатолия: кто ты такой и кто за тебя что сказать может? Кто тебя
знает?
— Я знаю.
Все, включая меня, оборачиваются в сторону входной двери. Там,
на пороге, стоит тот самый лейтенант с фигурой шифоньера, что сидел
в «дежурке» Комендатуры.
— Этот парень сегодня утром в Алпатове пятерых «волчат» из
Итум-Кале угрохал. И Старосельцева с семьей от смерти спас. Один. А
вот за Толей вашим, ты уж, Убивец, не обессудь, кроме двух пьяных
драк, я особых подвигов не припоминаю. Пойдем, Михаил
Николаич, — говорит он уже мне, — там Комендант вернулся,
пообщаться хочет. Срочно.
Ага, значит этот бородатый и есть предводитель здешних Вольных
Стрелков Костя Убивец. Вот и познакомились, блин. Ну, делать
нечего, от приглашения местных властей, да еще переданного столь
крупногабаритным и серьезным посыльным, отказываться не стоит.
— С тебя отбивная с картошкой, клоун, — негромко, но отчетливо
говорю я, проходя мимо баюкающего руку Толи, и выхожу на улицу
вслед за своим шкафоподобным провожатым.
Да уж, как-то не задалась у меня попытка знакомства, интересно,
а что ждет меня по возвращении из Комендатуры?
Комендант Червленной капитан Костылев понравился мне сразу.
Высокий, чуть пониже меня, а мою светлость природа и родители
одарили почти двумя метрами роста, широкоплечий, мускулистый, не
такой, конечно, огромный, как лейтенант из «дежурки», но мне в
габаритах не уступал точно. Мужественное загорелое лицо, волевой
подбородок, пристальный взгляд чуть прищуренных серо-стальных глаз.
Черный прыжковый комбинезон с подвернутыми до локтей рукавами. На
груди — два ряда орденских планок. С ходу подмечаю приметные
колодки медали «За отвагу» и двух орденов Мужества. Остальные
выглядят незнакомо, хотя еще одна, судя по черно-золотистым
полосам, принадлежит «Святому Георгию». Хотя, может, я и ошибаюсь и
георгиевской лентой тут обозначают на орденской колодке совсем
другую награду. В любом случае дядя, похоже, героический, не из
штабных. Внешне капитан чем-то неуловимо похож на моего армейского
ротного, погибшего в 96-м в Грозном. Сразу видно, мужик серьезный и
правильный.