— Кстати, все забываю спросить, а почему, собственно,
Большая Тьма?
— Как почему? Так Тьма и была. Почти четыре года солнца
вообще не видели — все небо какой-то дрянью затянуло, облака не
облака, гадость какая-то в воздухе висела. Похолодало сильно. Уже
думали — кирдык, пора к ядерной зиме готовиться. Ан нет, пронесло,
потихоньку очистилась атмосфера.
— Да уж, блин, слушаю тебя, будто фантастический роман
читаю. Вот только все на самом деле… Я, конечно, та еще тварь
толстокожая, но даже мне не по себе.
— Ладно, довольно с тебя на сегодня «веселых» историй. А то
еще в депрессию впадешь. Это мы ко всему этому звиздецу долгие
тридцать лет привыкали, а на тебя все резко свалилось. Я вообще
удивляюсь твоему хладнокровию.
— Хочешь начистоту? Я тоже. У меня ж там, — я
неопределенно мотнул головой, но капитан отлично понял, о чем
речь, — семья осталась: родители, сестра, прочая родня…
Друзья, знакомые. Мля, там вся моя жизнь осталась!!! А я сижу тут
на коечке, будто так и надо!
— Да уж, тебе бы психолога опытного найти, пообщаться. Да
только где ж его взять? Ну, может, придумаем что-нибудь. Пойду я,
пожалуй.
— Погоди, последний вопрос: кто такие мамелюки? В смысле,
кто это такие тут, у вас? Кто это раньше были, я и так знаю.
Костылев опять мрачнеет.
— А сейчас, Миша, это почти то же самое, что и раньше в
Османской империи, а до этого — в Древнем Египте. Это воины,
выращенные из детей-рабов в дикой, фанатичной ненависти ко всем,
кроме своих хозяев. В нынешней турецкой армии выполняют функции
диверсантов. Обычные аскеры*, тоже, кстати, те еще ублюдки, по
сравнению с ними — просто дети.
— И, похоже, кто-то принял меня за одного из них.
— Все гораздо хуже, Миша. Этот самый «кто-то» совсем не
удивился, а значит, был вполне готов к тому, что кто-то из
мамелюков тут появится. А вот это уже совсем фигово. Ну-ка, вопрос
на общее развитие тебе, товарищ прапорщик: когда
разведчики-диверсанты начинают шустрить в тылу врага при длительных
позиционных боях?
— Перед большим наступлением, — отвечаю я, чувствуя нехороший
холодок пробежавший по спине.
На следующий день Костылев зашел снова. — Я буквально на
секунду, — прямо с порога предупредил он. — Дел по горло.
А к тебе тут один человек сильно в гости просился. Только табуретом
в него не метни с ходу, ладно? Да, и еще, о том, кто ты на самом
деле, он не знает. Мы сказали — наш человек с задания возвращался.
Все, больше ему знать не нужно.