Двигались без задержки, и к вечеру оторвались от грохота боев, от режущего глаза дыма. Война осталась там, позади. Нас окружала мирная весенняя природа. Стояла неестественная тишина – урчание моторов не мешало услышать ее. Солнце, закончив дневной путь, упало за Шпрее в устремленные ему навстречу вершины сосен, последний раз окрасив на востоке клубы дыма в цвет кумача.
Раздалась команда сделать остановку. Спрыгиваем с пышущих жаром жалюз*.
Сумерки прикрыли лезущую в глаза симметрию посадов, и лес напоминал теперь наши милые, хотя и не очень ухоженные сосновые боры средней полосы. От, видимо, недалекой реки тянуло прохладой. Собираясь спать, чирикнула какая-то птичка: пожелала соседке спокойной ночи.
Война, пресытившись кровью, стихала. Только в стороне Нейсе слышался рокот. Но, смиренный расстоянием, он напоминал ворчание добродушного животного.
Разминая уставшие от долгого неподвижного сидения ноги, прохаживаюсь вокруг танка. Ноги утопают в прошлогодней хвое, сквозь которую начинают пробиваться острые стрелки молодой травы. Особенно заметна ее щетинка на склонах, обращенных к югу. При свете солнца она была бы ярко зеленой, сейчас же мало чем отличалась от хвоинок. Пахнет согретой за день землей, смолистым запахов сосны, медовым – травы.
Говорили негромко: натруженные грохотом артиллерии и ревом танковых моторов ушные перепонки требуют отдыха.
Миша Хотулев с Женькой принесли обед. Вернее, ужин. Когда бригада рейдовала по тылам противника, обед бывал готов в положенное время. Такая точность объяснялась тем, что повара прекрасно усвоили правило: в этом случае находиться в боевых порядках безопаснее, чем пробираться без танкового прикрытия по местам, недавно занятым неприятелем, где могли встретиться не только группы вражеских солдат, но и целые подразделения.
– Ну, что там? – любопытствовал Сычев.
– Рис со свининой. И, как всегда, не определишь, чего в этом вареве больше – риса или свинины. – По голосу Михаила не угадаешь, то ли он рад такому обстоятельству, то ли крайне недоволен.
– А как насчет наркомовских? Очередь-то моя, – продолжал пытать Митя.
– Нет, браток, во-первых, сегодня не воскресенье, и каждый довольствуется своей порцией, – назидательно выговаривал Миша.
– А во-вторых, – перебил его Бобков, – спорить нечего. Склад где-то за Нейсе. Там и наркомовская: может, сбегаешь? А обед Вася сообразил из запасов германского командования, что оставлены бесхозными на нашем пути.