Есть свобода сделать так, как тебе нужно, и Википедия всем объяснит политические смыслы и идеологические подтексты заказа, к которому, возможно, Галла Плацидия не имела отношения – умерла она в Риме, там была похоронена, а Равенна довольствуется неусыпным кенотафом, всем на радость и на удивление.
Эта взаимность времен притягивает – хочется бежать дальше, но застреваешь, осоловело шаришь глазами по сводам, в углах которых машут руками фигуры в тогах. Нужно идти расставлять галочки дальше, но как отказаться от бездны, в которую уже заступил?
Музейное мышление учит правильно рассчитывать силы, экономить усилия и пропорционально тратить время, так как за любым поворотом может случиться что-то еще, насыщающее и забивающее воспринимательную машинку до отказа.
На этом противоречии, собственно говоря, и строится вся моя экскурсионная политика в Равенне – остановиться, чтобы запомнить, бежать, дабы забыть, освободив место на жестком диске для новых мгновенных снимков.
Первый день самый всегда неудачный – приходится пересоздавать мечту заново. Все, что наворожил, рушится.
В Национальном музее нет картин, в Мавзолее Теодориха, на прогулку к которому потрачено столько времени, не видно ничего особенного, несмотря на пылкие восклицания Муратова. Торжественный ужин в ресторане скомкан из-за незнания языка и комплексов, непредсказуемо активизирующихся не к месту, в самую последнюю минуту. Захлестывают суета и стремление поспеть везде и сразу, катарсис захлебывается, откладывается. Супермаркет возле дома оказывается закрыт (до которого часа работает Куб?), остаешься без ужина. Подушка жесткая, одеяло колючее, словно бы взнузданная субъективность выстраивает дополнительные стены и границы.
Но для того ведь и нужно ехать, чтобы подхлестывать ее далее, просто по пути налипают непредумышленные детали и в какой-то момент их становится слишком много. Эквалайзер, впрочем, начинает отлаживаться ближе к вечеру, к сытости и усталости, переходящей в новое качество. В иное агрегатное состояние. Когда попадаешь под «крышу над головой» и находишь геркулесовые хлопья, забытые предыдущими жильцами, оливковое масло и пакетики с чаем. Новый мир возникает из обломков старого – перестройка идет на глазах, главное – не торопить ее, иначе может нарушиться цикл и все пойдет прахом. Жизнь учит: никаких пропущенных звеньев быть не может – дороже выходит.