– Умный ты слишком для дворника, как я погляжу. А что тогда небогатый?
– В самый раз. А богатство нам ни к чему. С ним неприятности одни. Вишь, Миллера этого застрелили, и деньги не помогли. А кому Петрович нужен с его ватником и метлой? То-то и оно. А я тебе так скажу – эти три подруги всегда рядом ходят, всегда друг дружку держатся. Деньги, власть и слава. Как вера, надежда и любовь. Будет у тебя власть верховная – будет и любовь. Насильно мил будешь окружению своему.
Петрович вытряхнул из стакана бычки, сполоснул его в рукомойнике и налил кипятку из чайника.
– Чай пить будем, любовь моя?
– Шалун, итить, – Машины щёки покраснели, – Буду, буду, наливай.
Аромат чая наполнял дворницкую.
– Сушку дай, – Маша разрумянилась ещё больше.
– Чево там сушку. У меня вот есть, – Петрович вынул из обшарпанного холодильника бутылку «Pyrat» (Элитный ром, стоимость в розницу около $500 за единицу).
– Ой, красивая какая! Налей, только полстакашка.
– Маш, это ром. Его в чай добавляют. А так его пить плохо. Хуже чеченской катанки.
– Поняла.
Он налил ей немного в чай.
– Духовитый. А всё ж, Петрович, гнилая твоя философия. Вот твой олигарх зачем деньги ворует? Чтобы их на женщин потом тратить. Подарки – шубы, брилики дарит Любови своей. Вот его и кокнул муж такой шикарной девахи. А в газетах пропечатают, что, мол, из-за денег.
– Вон как ты вывернулась, – Петрович отхлебнул ром прямо из горла, пряча улыбку в усы.
***
Они взяли у Алексиса больше миллиона. Получалось по восемьсот с лишним тысяч долларов. Можно было бросать работу и сваливать из этого города. И не можно, а нужно. В эту минуту их разыскивали люди дона Сальваторе, и уж конечно не для партии в покер. Маара свернула с Римского шоссе в сторону моря.
Они бросили «Ситроен» ещё в городе, успев собрать кое-какие вещички из личного, и угнали старый «Фольксваген». Его бросили на выезде и пересели в рейсовый автобус, идущий до Фоджа. Потом свернули к Пескара, вышли и угнали ещё одну машину – «Фиат» с синим верхом.
***
…Уютное кафе нависало над заливом.
Ветер трепал волосы Маары. Казалось, что она была счастлива. Микель смотрел на неё, и всё уходило в прошлое. Жизнь в замызганном квартале, редкие заказы, и… У Маары в уголках глаз стали появляться морщины, в неполные тридцать два года. Дева Мария не сжалилась над ней.