Смыслы психотерапии - страница 39

6. Метания психотерапии между наукой и религией порождают крайности, согласно ее этическим нормам лежащие за границами помогающей профессии.

В этих условиях психотерапевтическая рефлексия и поиск психотерапией и психотерапевтом своих места, роли и путей развития намного важнее ударного сооружения психотерапевтических храмов, рискующих оказаться казармами, конюшнями или барахолками.

Но о какой, собственно, психотерапии идет речь? О той, из которой росла медицина (врач – от слова врати, то есть говорить и в первичном значении – прорицатель, колдун), или о той, которая выросла из медицины (лечебное воздействие на организм больного через его психику)? «История науки, – заметил Д. Гранин, – полезна уже тем, что отрезвляет и сбивает спесь с чересчур заносчивых потомков». Дегуманизированные, потерявшие человека медицина и психология сегодня возвращаются к человеку в его бытийности. Отношение к мечтам 1970-х об экспансии психотерапии во внеклиническую среду (Кабанов, Карвасарский, 1978) зависит от того, что мы имеем в виду под психотерапией. Ход событий показывает, что удачнее говорить не об экспансии с выносом клинических методов за стены клиник, а об ответе на запросы быстро меняющейся культуры, появлении и проявлении новой – психологической, немедицинской – парадигмы психотерапии (табл. 1).

Я не вижу эти парадигмы как альтернативы или параллельные, которым никогда не сойтись. Абсолютизация их противопоставления превращает психотерапию в театр абсурда, где так называемый простой человек, ради которого психотерапия и существует, в лучшем случае терпеливо позевывает в кулак до конца спектакля, а в худшем уходит с первого акта. Если мы занимаемся действительно психотерапией, то без сходимости (я не имею в виду искусственную сводимость) парадигм не обойтись. Если искать основные пути сходимости, то это, прежде всего, онтология, методологический номинализм (Поппер, 1992), принимающие человека и происходящее с ним как целостную бытийность. На практике именно такой, по сути своей феноменологический, подход оказывается реальной основой диагностики. Мы различаем, например, невротические и шизофренические обсессии совсем не потому, что проникли в сущность и природу шизофрении, невроза или обсессии, а по бытийному их контексту, по тому как они представлены в опыте (в этом смысле интересно понятие