– Знаю, – Отто тронул пальцами лакированный козырёк чёрной фуражки, – здесь на Волге, предстоит битва Зла и Добра. – Косой шрам, рассекавший его бровь, налился тёмным свинцом; голубоватая ветка жил на виске пульсировала почти в ритм грохотавшим миномётным разрывам. – Мы крестоносцы XX века, прибыли сюда, чтобы спасти мир от красной чумы. И я готов, мой генерал, сражаться, готов умереть за священную волю Третьего Рейха. Но всё это произойдёт здесь, на земле, в Сталинграде. Причём же тут Небо, экселенс?
– Ничто не происходит без воли Творца, – отзывался Хубе.
Он извлёк из внутреннего кармана плаща короткий серебристый цилиндр, приставил к глазу. Медленно вёл по разбитому проспекту, на котором был невообразимый затор из подбитой – сгоревшей техники, по корявым, обугленным стенам мёртвых кварталов, по чёрно-бурому громадью Дзержинского тракторного завода и далее артиллерийского завода «Баррикада», которые ещё предстояло отбить у иванов. И фон Дитц увидел, что это был оптический прицел винтовки. Увеличенные оптикой, проникая в зрачок сквозь тончайшую сетку, светились рубиновые окна горящей гостиницы, рельефная лепнина фасада, чугунное литьё фонарей. Возникали и исчезали крадущиеся группы, стремительно перебегавших улицы вооружённых людей…
Оптический прицел скользил далее по руинам строений, обломкам бронзовых и гранитных памятников, снова по развороченным бомбами и разрывными снарядами гаубиц заводским цехам, наполненных трупами, разбитыми станками и механизмами; по обгорелым нефтехранилищам, по развалинам элеватора, со сгоревшей до тла душистой отборной пшеницей и далее…
– Braunarsch…Schweins-kotelett…– сорвалось с губ генерала. Всё, что он наблюдал превращалось на его глазах в огненное сонмище хаоса, уносилось в чугунное небо, издавало едва различимый неумолкаемый гул, подобный жерловому вою клокочущего вулкана.
…Красивый город на Волге сгорал. Однако, ни Ганс Валентин Хубе, ни Отто фон Дитц не испытывали по сему поводу ни капли сожаления. Пожары отмечали рубежи передовой, где гибли и сгорали ненавистные отряды обороны противника. Дроглые пятна тьмы и света, шафрановые-малиновые пучки трассеров, летучие, как золотые пчёлы, рубленные пунктиры пулемётов, харкающие кинжальным огнём на разных высотах и уровнях этажей, меркнущие-вспыхивающие осветительные бомбы, ртутные косматые шары ночных взрывов, рябиновые-лимонные гирлянды осветительных ракет, – оповещали о непрерывных столкновениях; о вражеской технике, сгоравшей от ударов гранатомётов panzerfaust – безотказного противотанкового оружия, стрелявшего реактивной гранатой с кумулятивной боевой частью, о русских штурмовых – маскировочных сапёрах или разведке, попавшей в засаду, о танке либо самоходке разорванных в клочья мощным фугасом.