– Эй, стоп! Тормози, – останавливает его Пашка. – Может, ты об косяк где башкой треснулся? Или пол сильный на слабый хочешь поменять, да сказать нам стесняешься? Так не утаивай, откройся. Мы понятливые.
А Святоша лишь к небу (к потолку) взор поднимает и на своей волне остаётся:
– Утаивать и от друзей, и от врагов, нечего тому, кто чист в помыслах своих да сердцем в Боге пребывает. Да пребудет свет в душах ваших, как утренний луч в окно стучится. Да услышьте его тихий стук…
Антон, стоя посреди промки (промышленной зоны), выдавал всё это быстро, напевно, как пара батюшек во время службы. Все опешили от такого неожиданного потока. А он сумел освободиться от «объятий» Козыркина, и крестился, и кланялся. Пару наших парней пальцы у виска крутили: мол, точно улетевшие мозги. Другие, наоборот, прислушивались, словно в церкви оказались, а третьи, среди которых были Бурый и Козыркин, чуть было не затряслись от такой дерзости.
Пашка кривится, багровеет так сильно, что кажется, вот-вот его рожа взорвётся.
– Ну, ты, в натуре, майский жук, – морщится Бур.
Козыркин уже кулак с кастетом самодельным заносит над нашим чудиком, как вдруг Миша останавливает другана:
– Стояночка, Пашка! Тормози! Закройте, братки, пасть этому терпиле для начала. Пусть не стенает его библейское радио, а то сейчас и про Моисея, этого экскурсовода по пустыне, нам тут чухать начнёт.
После того, как трое наших выполнили указание Бура, он говорит дальше – о новом Хозяине (начальнике колонии):
– Дошёл до смотрящих прогон1, что Хозяин решил внепланово жилую зону шманать. Пусть попробует, подёргается туды-сюды. Пусть найдёт, что ищет – хрен себе под нос. А там, гляди, и угомонится. Поэтому, братки, надо нам до срока всё, что для ментов интерес представляет – ну, лаве там, железячки типа перо… в общем, у кого что есть – ныкать на промке.
Видя внимательные взгляды братков, он добавляет:
– Помните, ещё месяц назад Батя за порядок пуще прежнего базарил. Усекли?.. По рожам вижу, что усекли.
Батя… Об этой персоне следует рассказать подробно. Он, то бишь Марат Савельевич, был неподписным (отказался подписывать бумагу по выполнению разного рода обязательств), по всем понятиям зоны – авторитет среди мужиков, то есть к блатнякам отношения не имел, был выше этой швали. А его первая и единственная масть по тюремной касте – порядочный мужик – не ниже статуса пахана среди блатных. Теперь таких авторитетных зеков всё чаще «смотрящими» называют. В последние годы зоны коммерциализировались (платишь деньги, даёшь сигареты – получаешь бонусы), появились так называемые козлабандиты (сотрудничают с ментами), а места для порядочных мужиков вакантными остаются…