Она стояла перед ним. Для нее все было естественным, нормальным.
– Бог знает, что ты говоришь… Я, вообще, не надеялся увидеть тебя сегодня. Каким временем я располагаю?
– Через час мне надо быть дома. Это мне? Спасибо, но ты ведь понимаешь, что я не смогу их взять. Что прикажешь отвечать, когда дома спросят, откуда у меня розы?
– Выкинь на обратном пути.
– Лучше оставь их у себя.
– Очень удобно, можно еще кому-нибудь преподнести.
Здесь они только встречались – по центральной аллее все время сновал народ, ее могли увидеть соседи, знакомые… мало ли. Он поднялся и они направились в нижнюю часть парка. «Теперь я знаю, чего хотеть от жизни – всегда быть с ней. И по тому – удастся ли ему это – можно будет судить, удалась ли вообще его жизнь. Ну, почему я не встретил ее раньше? Хотя, какая разница? Разве в этом дело?».
Навстречу прошла молодая негритянская пара с маленькой девочкой – неподалеку находилось общежитие для иностранных студентов, и как-то раз они уже видели это семейство здесь, в парке. Чувствуя себя старыми знакомыми, приветливо раскланялись.
– Мне кажется, они догадываются, что мы не муж и жена, – сказал он, чтоб произнести вслух это сочетание – муж и жена – применительно к ним, пусть и с отрицанием. – И сожалеют, что это не так.
– Красивая у них девочка, и всегда так нарядно одета.
Дойдя до малолюдного места, они сели на скамейку. Жирные чернокрылые птицы вальяжно расхаживали вокруг по зеленой траве. Не хотелось признавать в них ворон – в раю птицы безымянные. Она попросила сигарету.
– Тебе, наверное, нельзя при твоем теперешнем состоянии.
– Я не кормлю. Да у меня молока и не было почти, – фильтр сигареты испачкался в помаде плавно очерченных губ. В ней смешалась русская и армянская кровь , наверное, поэтому она была так необыкновенно хороша.
– Шикарная куртка, в ней ты кажешься еще недостижимей, – сегодня его так и тянуло говорить «красивости», черт знает почему.
– Теперь, после таких слов придется носить ее, не снимая ни днем, ни ночью.
– Очень хотелось бы в этом убедиться, особенно ночью – как и в чем вы ложитесь спать.
– Зрелище вряд ли доставит удовольствие. Вид двадцатипятилетней женщины, обезображенной бесконечными родами, превратит вас в женоненавистника, а как я уже успела заметить, это вступило бы в мучительное противоречие с вашими природными, истинными склонностями.