Под следствием часто оказывались люди, которых я хорошо знал. Война всё перевернула, нарушила оценки. Вина многих арестованных часто была небольшая или её совсем не было. А система, власть требовала: обвинять их всех и карать. Применялись жестокие пытки. Вот примеры. Моя бывшая учительница по немецкому языку была арестована за то, что немцы заставляли её быть переводчицей, когда они общались с местными жителями. Под пытками заставили признаться, что она «была немецкой шпионкой». Мой сосед в деревне, уже старик, плачет и говорит мне: «Николай, ну, какой я шпион? Выпивал несколько раз с немцами, вот и вся моя вина». Мой одноклассник писал стихи о Сталине и был арестован. Просил меня: «Николай, спаси меня!». Но я ничего не смог для них сделать. Такова была карательная система органов НКВД. Видеть всё это было просто невыносимо, можно было сойти с ума. Я написал заявление с просьбой направить меня на Первый Белорусский фронт. Так, с декабря 1943 года, я опять оказался на фронте.
В районе города Изюма, в 1944 году, я находился на наблюдательном пункте нашей батареи. Он располагался на сто метров впереди траншеи нашей пехоты. Кроме меня, там были ещё два связиста и командир нашей батареи, старший лейтенант. Командование направило его на наблюдательный пункт, так как стало известно об усилении вражеской группировки. Командир батареи до этого познакомился с женщиной, которая жила в нескольких километрах от НП, в нашей прифронтовой полосе. Несколько раз он уходил к ней на свидание, оставляя меня командовать батареей с НП от его имени. Обычно уходил часа на два, а однажды ушёл на целую ночь. Именно в эту ночь немцы предприняли мощную танковую атаку на узком участке нашей обороны. Сначала я услышал шум в глубине немецкой обороны, но в стереотрубу ничего не мог разглядеть. Неожиданно вспыхнул яркий свет прожекторов. Внезапно, с рёвом сирен, прямо на наш НП, ринулась масса немецких танков. Я быстро схватил телефонную трубку, назвал координаты и закричал: «Батарея, бронебойно-зажигательными, беглый огонь!!». На батарее меня переспрашивают: «Товарищ комбат, ведь это ваш НП». Вражеские танки были уже в нескольких сотнях метров от нашего НП. Я продолжаю орать в трубку: «Батарея, бронебойно-зажигательными, беглый, огонь, огонь, огонь!!!». И началось! Шестнадцать тяжёлых орудий нашей батареи, калибра 152 мм всё перемесили на направлении атаки немецких танков. Горела земля и вражеские танки. Почти все фашистские танки были уничтожены. Прорыв немцев на нашем участке фронта не состоялся. В наш наблюдательный пункт попал снаряд и два связиста были убиты. Взрывом меня контузило, а взрывной волной выбросило из блиндажа в окоп. Сколько лежал там, без сознания, не знаю. Когда я очнулся, увидел, что меня трясёт какой-то человек. С трудом я узнал в нём своего комбата, прибежавшего после боя. Он был как полотно, белым от страха за то, что ему грозило. Комбат стал просить меня не выдавать, что его не было на НП во время боя. Сказал, что за это его просто расстреляют. Человеком он был добрым, справедливым, хорошим командиром. Я ответил ему: «Мы были вместе, а я выполнял ваши приказы». За этот бой я получил свою первую, с начала войны, боевую награду медаль «За отвагу». Командира батареи командование наградило высоким орденом «Боевого Красного знамени». Так в жизни бывает.