– Вы не подскажете, а кто этот мужчина, с бородкой?
– Попутчик, – услышал в ответ. – Откуда знать кто. Вроде как учитель. Директор школы, а вот которой и где, не говорил.
О чём ещё было спрашивать? Посохов вернулся в своё купе. Пора было переключаться на отдых. То служба, то вот странное знакомство… Надо и детям время уделить. Пошутил:
– И что это мы на море собрались, когда теперь почти что на курорте служить будем. Одесса! Город у моря!
– На море, хотим на море! – почти одновременно закричали дети.
– И на Волге ещё успеют отдохнуть, – вставила жена. – Не думаю, что ты нас раньше осени заберёшь. Вон какая обстановка. А на зиму Гитлер нападать не решится.
– Это точно, – согласился Посохов и подумал: «Да, мы не Польша и не Франция».
«Всё! – ещё раз сказал он себе. – Теперь отдых и только отдых!»
Руст сорок первого? «Игра» продолжалась
В мае-июне 1941 года крупная игра на дипломатическом поприще продолжалась, набирая обороты и становясь с каждым днём всё напряженнее. Сплошь сыпалась дезинформация из самых различных источников. В дезинформацию включился и сам пахан преступной своры, захватившей власть в Германии, Гитлер, выкормыш бандитствующей европейской демократии.
15 мая 1941 года над аэродромом, расположенном поблизости от стадиона «Динамо», сделал круг огромный по тем временам трёхмоторный германский транспортный самолёт «Юнкерс-52». Этот аэродром, как и аэродром в пойме реки Москвы, мимо которого проходит Волоколамское шоссе, часто тоже называли в ту пору Тушинским. В последствии, уже после войны, он стал именоваться Центральным, известным тренировками парадного расчёта и генеральными репетициями парадов, проходивших на его огромном поле в советское время.
И вот чёрные кресты на крыльях впервые опоганили московское небо, приведя в смятение аэродромные службы. Каким образом, откуда появился этот самолёт? О таких гостях обычно предупреждало начальство, следовали инструкции, как встречать, что делать.
А тут раздался над полем гул моторов, самолёт сделал вираж, быстро снизился и покатился по взлётно-посадочной полосе.
Когда к нему подбежали бойцы и командиры из охраны, когда приблизились сотрудники НКГБ, по трапу спустился офицер люфтваффе и бодрым, слегка насмешливым и дерзким тоном сообщил:
– Прошу передать личное письмо фюрера господину Сталину!