Готовившаяся операция, для проведения которой и требовался опытный лоцман, и в самом деле имела большое значение. Во время эвакуации занятого немцами Таганрога села на мель и переломилась поврежденная огнем противника канонерская лодка «Кренкель». На её борту помимо раненого командира Ейской военно-морской базы капитана 1-го ранга С.Ф. Белоусова оставался и весь запас денег, вывозимых из местного банка. Требовалось предпринять срочные меры для их спасения. Однако крупные корабли не могли подойти к находившейся под непрерывным обстрелом с берега канлодке ни днем ни ночью. Поэтому, задача эта и была возложена на два катера 14-го ОВЗ под общим командованием лейтенанта Вениамина Сергеевича Богословского.
В море из судоходного русла Дона вышли поздним вечером 17 октября. Невзирая на кромешную тьму, северный берег залива освещало яркое зарево – Таганрог горел. Соответственно, для того, чтобы незамеченными подойти к городу, требовалось особое мастерство и умение маневрировать. Плюс ко всему акватория порта была загромождена потопленными судами. Где-то здесь, в условленном месте, на дне лежали и яхты Таганрогского яхт-клуба. Их, не дожидаясь прихода немцев, затопили сами владельцы, рассчитывая поднять и отремонтировать после войны.
Едва катера подошли поближе к еле возвышавшемуся над водой корпусу «Кренкеля», как с них вдруг заметили небольшую гребную шлюпку, направлявшуюся к выходу из порта. Два гребца, отчаянно налегая на весла, очевидно, стремились поскорее выйти в море. С берега по ним тотчас открыли огонь немецкие танки. И, надо признать, стреляли они неплохо. После двух пристрелочных третий снаряд угодил прямо в шлюпку. Получилась классическая «вилка».
– Ну, всё. Амба, – похоронным тоном констатировал Богословский.
Тем не менее он распорядился, для очистки совести, идти к месту катастрофы. В темной воде, среди кружащихся обломков шлюпки, катерники заметили беспомощно барахтавшегося человека. Второго нигде не наблюдалось. Похоже, немецкий снаряд нашел-таки себе жертву. Да и уцелевший гребец, судя по всему, тоже был ранен.
– Кто вы? – немедленно поинтересовался лейтенант, едва шипящего от боли человека вытащили на палубу полуглиссера.
– Первый секретарь горкома, – еле слышно ответил тот и потерял сознание.
Присвистнув, Богословский приказал приписанному к отряду врачу не мешкая заняться спасенным. Теперь следовало подумать и о выполнении основной части задания. Тихонько подрабатывая моторами, катера подошли к канонерской лодке с таким расчетом, чтобы зарево пожаров постоянно скрывало их от находившихся на берегу немцев. Сашу, стоявшего возле рулевого, всё время била какая-то нервная дрожь. То ли от промозглой октябрьской ночи, то ли от вполне понятного волнения. К привычному с детства запаху сырости и водорослей сейчас примешивались и другие. Прежде всего – удушливый, перебивавший всё чад от горевшего мазута, краски и раскаленного металла. Ну и доносившаяся даже сюда едкая вонь пороховых газов.