– Таня, как твоя нога? Распухла. Нам надо засветло перебраться в лес. Здесь опасно. Ты сможешь ползти?
– Попробую. Чему-то же я научилась на передовой в боях! – И она сноровисто двинулась за лейтенантом.
Через полчаса они укрылись за разлапистыми клёнами, что росли в лощине, уходящей к густому смешенному лесу.
– Будь пока здесь. Немцы сюда не сунутся. Я мотнусь за кашей, сухарями и, главное, за боеприпасами. Попробую надежно перепрятать, часть принесу сюда. Рано утром уйдём в глубь леса, найдём хорошее убежище.
– Но вы, товарищ лейтенант, собирались прорваться к своим.
– И сейчас не отказываюсь. Но не ползком же с вашей ногой по тылам врага. Подживёт – двинем. И вот ещё что. Сейчас птицы не поют, скоро осень, но кедровка криклива днём, а выпь ночью.
Лейтенант показал крик кедровки.
– Чтобы ты знала, что иду я, а не немец. Это на всякий случай. Потом научу и тебя. Сейчас перекусим кашей, сухарями, и я пойду.
– Я только сейчас поняла, что жутко проголодалась. За весь день – ни крошки во рту. – Таня натянуто улыбнулась.
– Я тоже, – улавливая настроение девушки, бодро ответил Костя, – когда почувствовал, что мы в относительной безопасности до утра.
До телеги было рукой подать. Метров пятьсот. Лейтенант стал прятать в кустах ящики с гранатами, толом, цинки с патронами, прикрывая их прелой и свежей травой. Но большую часть оружия вместе с мешками сухарей и банками с кашей перенес под клены и там тщательно укрыл от посторонних глаз, насколько позволял тусклый свет луны. Чертовски устал. Спина мокрая от пота парила, как после веника в горячей бане. Ноги тряслись и подкашивались. Он никогда не считал себя слабым физически, был натренированным, с упругими бицепсами. Постоянно качал мышцы, марш-броски с полной выкладкой в лагере давали перцу, но ноги никогда не тряслись. А тут от лихорадочно быстрой работы, в полусогнутом состоянии перетаскал и укрыл тонну груза, то большей частью неся перед собой, когда надо было продираться сквозь заросли клена, то на горбу – в открытом месте бегом. Разбередил рану, чувствовал – закровавила. И все без передыху, боялся не управиться к свету. Подумалось: «Это тебе, лейтенант, не учебка, где не было опасения неожиданной стычки с врагом, а боевая обстановка. Вот она какая, изматывающая психологической нагрузкой». Он даже ни разу не вспомнил о своих погибших родных, все мысли занимала суета с переноской военного имущества, доставшегося теперь ему с Таней. И только, когда спрятал последний ящик с патронами, шевельнулась мысль, что с таким арсеналом он жестоко отомстит за гибель родных и за поруганную землю Отечества.