… – и я знаю, как она выглядит, – успела услышать окончание
фразы Анна, перед тем как потеряла сознание.
Очнулась Анна на полу. Во рту чувствовался привкус крови. Она
дотронулась до головы, до чего-то густого и липкого, отняла руку,
посмотрела: пальцы окрасились в красное.
Женщина с трудом встала. Огляделась. На кухне никого не было.
Прислушалась. В квартире царила тишина.
Сковородка, которой ее ударили, лежала на плите. Цетолог взяла
ее, повертела. С одного бока была кровь с прилипшими к ней двумя
черными волосками. Анна поставила сковородку обратно. Еще раз
внимательно осмотрелась.
Кровь.
Ее кровь была повсюду. На полу, на шкафах, на кофемашине, на
стене. Взгляд невольно остановился на часах с нарисованной на
циферблате чашкой дымящегося кофе. Стрелки показывали без двадцати
четыре дня. Анна в ужасе закрыла глаза, зажмурившись что есть
силы.
Она была без сознания больше двух часов. А это означало, что
инспектора ЭНэС уже прибыли на Марс.
[1] Здесь и далее стихи авторские.
Холод пронизывал все его тело. Но шел он не снаружи. А исходил
изнутри.
Все начиналось с клеток. И в каждой клетке процесс брал свое
начало с ядра. И дальше распространялся в центросферу, оттуда в
сателлиты и в зернистую эндоплазматическую сеть, в митохондрии и
внутренний сетчатый аппарат, пока не подбирался через цитоплазму к
клеточной мембране. А уже из плазмолеммы выходил наружу. В кровь,
плазму, лимфу. В мышцы, сухожилия, хрящи и кости. Во внутренние
органы. Становясь единым целым с большим человеческим организмом,
одновременно пожирая его изнутри, замещая его. Клетку за клеткой.
Пока не оставался только он, холод, в пустой оболочке человека.
С его сознанием происходило нечто похожее. Если только сознание
может начинаться с одной клетки. Но если организм сдался холоду,
предоставив рвать ему себя на части, впиваться ледяными зубами все
глубже и глубже, то сознание еще боролось, отбивалось, с каждым
разом все слабее, но при этом все равно не желало сдаваться без
боя.
Иногда он слышал голоса. Мужской и женский. Они то
комментировали, то приказывали. То кричали, то шептали. И все время
перемещались. Слышались издалека, словно за несколько километров от
него. А иногда становились настолько близко, что казалось, можно
дотянуться до говорящих рукой. Но разницы в расстоянии почти не
чувствовалось – все рано слов было не разобрать.