Меня схватили за шиворот и оторвали от несчастного парня, которому крепко досталось, когда я, удерживая его за ворот рубашки, изображал истерика, что-то орущего про ненависть к нему, про то, что он увёл у меня девушку, и всё в том духе. Наверное, со стороны это выглядело драматично и правдоподобно.
Когда сержанты меня скручивали, в толпе собравшихся вокруг нас людей я увидел и несостоявшегося убийцу. Вычислить его оказалось несложным, его выдавал взгляд. Человек в лёгком плаще с ненавистью смотрел мне прямо в глаза, а затем выпустил из рукава серебристую спицу и опустил её в карман.
– Осторожно, у него заточка! – крикнул я, глядя на него, но никто не придал этому внимания. После такого цирка, что я устроил, кричать «волки» уже не имело смысла. Человек в плаще, прощаясь со мною взглядом, не спеша развернулся и пошёл в сторону выхода. Вероятно, он понял, что полиция заберёт нас обоих, и свою грязную работу он сегодня уже не сделает. Я выдохнул с облегчением.
Я шёл к эскалатору через людской коридор, впитывая в себя осуждение и недовольство не сведущей правды общественности. Да и если бы я начал просвещать люд о путешествиях в будущее и о спасении избитого мною парня от неминуемой гибели, не думаю, что это бы выглядело хоть сколько-нибудь убедительно. Я представил себя на их месте, меня это не убедило. Вот только если всё пройдет гладко, то я, перепутавший любовника своей подружки ревнивец, отделаюсь штрафом и пятнадцатью сутками ареста, тогда как я, путешественник во времени, надолго загремлю в лечебницу и, возможно, превращусь там в овощ, обретя покой на грядке чьей-то врачебной карьеры. Стоит отметить, что ненароком меня посещали поэтические сравнения с великими мучениками, принявшими во имя высших целей тяжкое бремя своей судьбы, жертвенно и покорно.
А вот старший сержант не оценил мою любовь к хоккею. Это мне было понятно по крепко сдавленным браслетами наручников запястьям, которые немели всё сильнее с каждой секундой. Следом два вызвавшихся из толпы добровольца вели ещё не вернувшегося из нокаута разрушителя семей. На его подбородке и вороте рубашки был кровавый потёк, а нижняя губа опухла и напоминала пельмень. Смешанные чувства вызывало понимание того, что, очухавшись, этот товарищ первым делом вместо слов благодарности напишет на меня заявление. Хотя я был бы не против получить какую-нибудь медальку, ну или просто почесать свой нос. Попробуй достать плечом до носа, убрав руки за спину. И как назло ведь чешется.