– Много ты понимаешь! Досвидос! Витька – москвич! Нам с тобой год до выпуска остался. Через год прощай Москва, все планы, надежды, перспективы. Здравствуй, Мухосранск, задрипанная работа, муж-неудачник, сопливые дети, в общем, весь набор глубокой провинциалки.
– А у московских барышень, по-твоему, не бывает мужа-неудачника и сопливых детей?
– Если так, то они дуры непроходимые! При таких-то возможностях!
– По-моему, счастье не зависит от географии. Можно быть абсолютно счастливой в моей Сортавале, и абсолютно несчастной здесь.
– Вот поэтому я тебя и беру с собой, солнце мое! Вальку тоже взять придется. Витечка просил хотя бы трех подруг, и так возьму двух, лишняя конкуренция мне не нужна.
Так и получилось, что мы втроем накрашенные и принаряженные шли в гости к незнакомым умным мальчикам, будущим физикам-ядерщикам.
– Валька, как человека тебя прошу, не подходи к Витьке! – в который раз, как мантру повторяла Анюта.
– Да успокойся ты! Хата его?
– Нет. Его друга.
– Вот этим другом и займусь.
– Не советую. Там какая-то темная история…
– Обожаю темные истории. Обожаю участвовать в темных историях. Обожаю сама организовывать темные истории.
– Ох, Валентина, кабы не Надька, ни в жизнь бы тебя не взяла с нами!
– Ань, расслабься. Я на время прекратила активный поиск, немного пострадаю по Дронову, дня два… Так что считай, у меня сегодня постный день.
Квартира мне показалась роскошной. Просторная, трехкомнатная, захламленная сверх меры, так это ж поправимо. А вот хозяин не понравился категорически. Хмурый, если не сказать угрюмый, небритый тип резко контрастировал с замечательной, веселой компанией молодых интеллектуалов. Хорошо, что глаза он нам не мозолил, в основном сидел на кухне, курил, варил кофе, причем настолько крепкий, что не стала бы такой пить даже под угрозой расстрела. А уж когда увидела, как он обжимается с Валентиной, поставила на нем ярлык бабника и просто перестала обращать внимание. Вот Анькин Витя – замечательный парень и другие тоже, мы так прекрасно танцевали, играли в шарады и буриме. Ни скабрезностей, ни пошлых намеков, ни грубых слов в разговоре, по нынешним временам, удивительное дело! После одиннадцати стали закругляться. Я перемыла грязную посуду, не привыкла оставлять после себя бедлам. Витя пошел провожать Аню, меня провожали двое Гена и Леня, а Валентина осталась у странного субъекта.