С глухим стоном я прижалась к её
испачканной в чёрной крови морде, крепко зажмурилась и на прощание
разделила с ней свои самые яркие и тёплые воспоминания и чувства,
что только могла испытывать. Короткий выдох кошки, и моей шеи легко
коснулась прохлада.
Её больше не было.
От тупого бессилия захотелось
закричать, вдребезги что-нибудь разбить, разрушить, уничтожить, но
из горла вырвался лишь утробный рык. Руки сжались в кулаки, и я
резко поднялась. Тут же мелькнувшее в сознании видение заставило
дёргано обернуться. Всего в нескольких метрах от меня невозмутимо
стоял измазанный чёрным блондин, держа в опущенной руке свой меч.
Он, также, как и его сидевшие рядом друзья изучающе, с некой
настороженностью смотрел прямо на меня. В горле вновь предательски
пересохло от мучившей жажды. Неосознанно лизнула пересохшие губы, и
хватка эльфа на рукояти оружия немедля сжалась.
Нервно хохотнула, снисходительно
поглядывая на его затянутые в перчатки руки.
— Труси-ишка, — издевательски
протянула, усмехаясь и, отвернувшись прежде, чем он успел что-то
сказать, стремительно сорвалась с места.
Я была напряжена, голодна,
невообразимо и дико зла на всю несправедливость на свете и сейчас
мне жизненно необходимо было хоть как-то успокоиться. И плевать мне
было на трупы, по которым бежала, а потом и на горячий песок, что
почти обжигал стопы. Мне нужна была тишина. Тишина абсолютная.
Непоколебимая и успокаивающая. Такая, какую я могла получить разве
что в тени пещер.
Одну из них, к моему неимоверному
облегчению, я заметила весьма скоро и поспешила туда протиснуться,
невольно раздирая до крови кожу ног. Защищать их сейчас не было
никакой возможности. Магически я была практически опустошена.
Неспешно пробралась в прохладную
темень и расслабленно опустилась на относительно ровный камень,
прислоняясь к холодной стене.
— Какой отвратительно чувственный
день, — выдохнула я, закрывая глаза и погружаясь в кишащий поток
размышлений.
Разумные доводы идти не хотели, всё
время переключаясь на болезненные темы. Эмоции затеняли логику и
сосредоточиться на чём-то определённом не представлялось
возможным.
Глубоко втянув воздух, постаралась
хоть как-то расслабить тело. Получалось откровенно плохо, однако
проблески здравых мыслей всё же присутствовали, и меня разрывало от
собственных желаний и домыслов. Меня распирало от неопределённой
злости, горло сдавливало от жажды, а руки тряслись, словно таким
образом выдавали предвкушение и требовали включить их в стоящее
дельце по умерщвлению любого. В воображении назойливо всплывали
образы Живых.