– Бехтерь? – с надеждой переспросил я. – А ну-ка давай про Бехтеря!
– Н-ну… – Гриша неопределённо подвигал плечом. – У них же… с Люсей… были уже сложившиеся отношения… А я появился и…
– Отбил, что ли?
– В общем-то, да… – с неохотой согласился он и тут же добавил: – Но это лишь для данного случая.
Так… Я пощупал виски. Разговор только начинался, а мозги у меня уже тихонько гудели от перегрева.
– Погоди-ка… А я? Я его тоже, что ли, нарушаю?
Гриша удивлённо вскинул голову.
– Да постоянно! – вырвалось у него.
– Так… – ошеломлённо сказал я. – Понятно… И много тебе припаяли?
Гриша не понял.
– Ну приговор, приговор тебе какой был?
– Ах, вон ты о чём, – сказал он. – Ты про наказание? Но, Минька… собственно, видишь ли… за это вообще не наказывают.
– Что? – заорал я.
– По здешним понятиям, разумеется, – торопливо пояснил он.
Сигарета не вынималась. Пришлось разорвать пачку.
– Бесполезно, Минька! – с отчаянием проговорил Гриша. – Ты пытаешься вогнать всё в привычные рамки – бесполезно! Пойми: это отстоявшееся до предельной ясности общество… («Вот я и говорю – ангелы», – пробормотал я, прикуривая.) Тебя сбивает слово «преступник»? Но точнее я перевести не могу. В вашем языке…
Тут надломленный голос Гриши Прахова уплыл куда-то, стал еле слышен. «Простите?..» – произнёс, оборачиваясь, вчерашний ангел. С вежливым удивлением. По-русски.
В три судорожных взмаха я погасил спичку и уставился на Гришу Прахова.
– Гриша!.. А язык? Язык вы наш откуда знаете? А документы? Где ты взял паспорт? Как ты сюда попал вообще? Кораблём?
– Что ты! – сказал Гриша. – Я бежал через… Ну, это, видишь ли, такое устройство… Два сообщающихся помещения, понимаешь?
– Ну!
– Вот… Причём одно из них находится на той планете, а другое – здесь, у вас… Понимаешь?
Я тупо молчал.
– Как бы тебе объяснить… – беспомощно проговорил Гриша. – Ну вот входишь ты, допустим, в то помещение, которое там… Закрываешь за собой люк. Нажимаешь клавишу. Снова открываешь люк и выходишь, но уже не там, а здесь… Понял теперь?
Я встал. Вернее – мы оба встали. Потом Гриша попятился и опрокинул табуретку.
– Где? – хрипло спросил я.
– Кто?
– Где это твоё устройство?
– Уничтожено, – поспешно сказал Гриша. – Полгода назад.
– А другие?
– Других не было, Минька…
Я тяжело опустился на скамеечку. Гриша поднял с пола табурет, но сесть так и не решился.