Только теперь он заметил, что древняя избушка, как и Старик с больным исчезли. Он несколько раз обошёл вокруг того места, где стояла эта развалюха, но ковёр травы не был даже примят.
Может вовсе и не то место, подумал Михаил Иванович, оглядываясь. Кому расскажешь, в собственную больницу упекут.
11.
Она стояла посреди дворцовой площади, подставив лицо нежным ладоням лёгкого ветерка. Её огненные волосы искрились на солнце мириадами крошечных фейерверков. Словно вырезанные античным мастером из мрамора руки скрещены на груди. И этот вечно насмешливый взгляд зелёных кошачьих глаз.
Великий Маг потерял дар речи. Он готов был не поверить своим глазам, хотя знал, что его глаза не могут лгать.
– Победы, как и любви, заслуживает только сильный, – улыбнулась она.
– Но, ведь ты… ведь я тебя.., – Маг никак не мог произнести роковое слово.
– Ты разрушил заклятье! Ты сильный, сильнее меня! – Громко произнесла она, и слова, эхом отражаясь от стен, проникли в самые потаённые уголки Замка. – Только такого человека может любить ведьма!
– Но ведь я тебя… убил! – Выговорил Маг, и сам испугался своих слов.
Она звонко рассмеялась.
– Ты просто забыл, что я бессмертна, как и ты, любимый!
Вагоны перестали медленно толкаться на стрелках, перестук колёс превратился из хаотичного в мерный и оттого усыпляющий. Люди, наконец, перестали бродить по узкому проходу между полками плацкарта, и, казалось, улеглись-таки почивать. И лишь одинокая сонная мама продолжала, сама засыпая, пытаться уложить спать и своего сына, впервые ехавшего на поезде в неведомые дотоле дали, и от того не желавшего пропустить и секунды путешествия.
– Ложись и спи, Митя, – сквозь собственный сон повторяла и повторяла она, – а то придёт злой волшебник Барагун, и заберёт тебя в свою пещеру.
От этих слов глаза мальчика лишь больше загорались любопытством.
– А где его пещера, мама?
Надо отдать должное маме Мити, её терпение казалось безграничным, как и полагается быть у тех, чьим теплом мы согреты от рождения.
– Вот приедем, и я покажу тебе гору, в которой скрывается та пещера, – пообещала мама , – а теперь ложись и спи, сынок, – попросила она, и тут же сама крепко уснула.
Митя это понял, и будить маму больше не стал. Его почти гипнотизировали пролетающие мимо огни станций и переездов, и загадочный мрак отдающего колёсным стуком остального ночного пространства.