Плебс умел ценить наше хорошее воспитание, и пока мы смотрели на него снизу вверх, относился к нам патронирующе, с дружеским или нейтральным превосходством, лишь изредка проявляя свою природную грубость. Власть ведь принадлежала ему, трудовому народу, а власть может себе позволить великодушие. Конечно, нам нельзя было ничего требовать, это означало бы немедленный скандал. Да мы и не требовали, а стояли терпеливо в одной очереди, в другой, в третьей и делали все, чтобы не испортить настроение кассирше Аэрофлота, таксисту или официантке.
Но профессия окулиста, как уже говорилось, к почетным не принадлежала, и супруги Архангельские вынуждены были жить на стипендию мужа. Поэтому цвет лица Юрия был серым, как осеннее небо над Москвой, ибо ночью, когда мы, счастливцы, спали, он сидел за пишущей машинкой и печатал очередной сценарий в надежде его продать. В отличие от Аполлона Карликова, Юрий при этом никогда не говорил о бессмертии, его интересовало лишь, откуда добыть деньги, чтобы купить для Мэри сапоги на зиму.
3
Как-то вечером ко мне в комнату зашел узбек Юсуп с режиссерского отделения и стеснительно спросил, не хочу ли я написать сценарий для его курсовой работы. Ах этот неподражаемый миг, когда к тебе впервые приходят с таким предложением: чувствуешь себя важным, умным и нужным. Конечно, я согласился. Когда сценарий был готов, Юсуп его прочел, сказал, что очень доволен, и только попросил меня внести кое-какие небольшие поправки. Характер изменений мне, правда, не особенно нравился, но искушение увидеть свое имя в титрах было так велико, что я противиться не стал. Результатом Юсуп был уже более чем доволен, и мне пришлось сделать лишь два-три последних малюсеньких уточнения. Когда я примерно через месяц спросил его, начались ли уже съемки, он ответил, что еще нет, но скоро, надо только утвердить сценарий на худсовете. Далее я заметил, что он стал меня избегать. Когда я однажды поймал его в фойе Академии, Юсуп объяснил, что да, есть кое-какие проблемы, потому что его руководителю не нравится пара эпизодов. Я спросил, нужна ли моя помощь, но Юсуп сказал, что он справится сам.
Вообразите себе мое удивление, когда некоторое время спустя, на просмотре курсовых работ, я увидел фильм Юсупа и не узнал свой сценарий, от которого остались, в основном, одни имена, и то не все. Я подумал бы, что в итоге он не стал спорить с руководителем и обратился к другому сценаристу, если бы в титрах после имени самого Юсупа не стояло мое. У меня было ощущение, что меня обокрали. Мне было так стыдно, что я с трудом заставил себя после просмотра подойти к Юсупу и спросить, что все это означает. Лучше б я этого не делал. Он вышел из себя и буквально накинулся на меня, вопрошая, чем я недоволен, да еще после того, как не захотел внести изменений, которых требовали руководитель и худсовет, и ему пришлось все переделать самому.