Темой научной работы выбрали «проблемы адаптации к искривлению позвоночного столба», а в контрольную группу включили только окрыленных. Многих трудов стоило добиться того, чтобы все они попали в группу ЛФК именно к доктору Федоровскому-старшему, потому что показаний по сколиозу не было ни у кого из странной компании. В тот день группа собралась впервые. Получалось, что Бажену занесло на это собрание весьма кстати – её кривая спина доказательно подтверждала необходимость научных изысканий.
Максим Иванович во вступительной речи честно признался в своих мотивах и целях. Он хотел разобраться, что же происходит на самом деле: массовый психоз (а шестеро – это уже толпа), генетическая мутация или ошибка перинатального развития. На этом этапе Федоровский-старший склонялся к первому варианту, потому что тот был самым объяснимым. Сидящие перед ним молодые люди были убеждены в существовании за своей спиной крыльев и видели их друг у друга. Максим Иванович тоже им верил. В то, что они видят и ощущают свои крылья.
Федоровский-старший не верил в сами крылья.
На этих словах доктора все громко захохотали, даже Дмитрий. Скопившееся напряжение вышло громко и бурно, до колик в животе, чудесным образом объединив подопытных общей, понятной только им, эмоцией.
Пока всё утирали смешные слёзы, бородач повернулся к Бажене и признался:
– Я тебя сразу узнал.
Бажена не только мгновенно свела его нынешний облик с изображением четырнадцатилетнего мальчишки из глубин своей памяти, но и вспомнила имя.
Серёжка.
Слева от него сидел Смола, а в кресле теснились Марго и Лера.
– Я вас помню. Мы вместе ходили в одну секцию по плаванию.
– Точно…, – протянул Смола с удивленным осмыслением, а близняшки молча уставились друг на друга синхронными прозрачно-голубыми глазами.
В подъезде Бажены жил пёс, которого по зиме приютили сердобольные соседки. Сначала это был смешной, длиннолапый щенок – помесь лайки с неведомым. За морозы, проведенные рядом с миской сосисок на втором лестничном пролёте, он вымахал в матерого кобеля. Большегривого, с жесткой серой шерстью, каралькой пышного хвоста и хитрыми, умными глазами. Он сурово облаивал гостей трехэтажного кирпичного дома, терпел ласки всех своих многочисленных хозяек, любил спать поперек порога. Во дворе его неизменно поджидали дворняги, обожающие вожака до скулежа и поджатых хвостов.