Быльё + Ковидострофы - страница 4
Шрифт
Интервал
интернет-придворник.
Просто радуйся, что жив,
и молчи в намордник.
А вот чистым – красота:
все права – от пуза,
чип в крови, и паспорта
для Евросоюза.
Но намедни «Нью-Йорк-Таймс»
грустно признавала:
мол, царит в РФ вась-вась —
помирают мало.
Да, не сбылся вражий план,
хоть и жутко вырос;
не попался рус-Иван
на коронавирус.
От Невы до Колымы
здоровеем хором.
Так как с детства моем мы
руки только с хлором.
Мочить заразу в сортире
Мы спасём несчастный мир
просто очень:
заведём ковид в сортир
и замочим…
Ёжики быкуют
Две тысячи двадцатый – необычен:
год Крысы оказался так же Бычьим.
Нули – как ноздри, двойки – что рога.
Ему б по нашим северным лугам
нагуливать жирок. Но нет – буза,
и ёжики убойные в глазах.
II. Быльё +
Когда-то мир готов отдать был я
той, что поймёт любовь поэта.
––
А нынче не найти былья, которым поросло всё это.
Я прощаю вас, мои убийцы
Сюжет о Стефане Первомученике
Приговор – побитие камнями.
Но нет страха, даже нет печали.
Став сильней во тьме в зловонной яме,
утро я как божий дар встречаю.
Он войдёт в меня не сквозь ресницы,
через кожу хлынет – правом света.
Как возможность присоединиться
к сыну плотника из Назарета.
Солнца луч – что озаренья пламень:
палачи невинны – надо жить им.
Спаси Боже их за первый камень
кинутый
и за второй. Казните!
Ни один бросок не станет мукой
пусть в тысячелетиях-темницах.
На себя не наложите руки.
Я прощаю вас, мои убийцы.
Первое пробуждение в году
Итак, проснулся. Вроде – в январе.
Число не помню. День недели – тоже.
Часы стоят. И что там на дворе —
понять нельзя. Хоть на день – не похоже.
Скорее, ночь. Поскольку – тишина.
Но, может, утро. Или даже – вечер.
Вот с годом – без ошибки: девятна…
О боже – нет! Двадцатый же отмечен.