Вдруг она подняла глаза и увидела какого-то человека, спускавшегося вниз с горы. Сначала она подумала, что это местный пастух, но он был как-то странно одет, и больше всего ее удивило, что руки незнакомца болтались, будто на ниточках, сами по себе, как у сломанной куклы. От растерянности девочка словно приросла к месту, а незнакомец все приближался. Когда он оказался от нее на расстоянии всего нескольких шагов, Каля спросила:
– Ты кто?
Незнакомец что-то замычал в ответ и закрутил головой. Девочка так испугалась, что хотела было кинуться к дому, но вдруг кот, который еще секунду назад делал вид, что пытается поймать какую-то птицу, оторвался от своего занятия и с интересом подошел к незнакомцу. Тот остановился и попытался нагнуться к животному. Кот по-деловому обнюхал его ботинки, потому вдруг изогнулся и всем организмом начал тереться ему о ноги, делая круги и заглядывая человеку в глаза.
Каля поняла, что раз пришелец – знакомый ее кота, то бояться ей нечего, и она опять попыталась заговорить с ним на всех известных ей языках, но мужчина только мычал и мотал головой. Тогда она решила, что лучше отвести его к отцу, который, конечно, сразу поймет, в чем дело. Девочка смело потянула незнакомца за рукав, указывая в сторону дома. Неожиданно человек застонал, но закивал головой в знак того, что понял.
Тимофей Степанович встретил всю процессию в дверях дома: впереди шла Каля, за ней с болтавшимися по-петрушечьи руками двигался высокий стройный мужчина с военной выправкой, а позади замыкал шествие кот, всем своим видом показывая, что незнакомец – его личная, кота, находка.
Пришельца усадила на стул посередине кухни. Швейцарка засуетилась, принесла в тазике воды и попыталась было прикоснуться к рукам мужчины. Но он опять застонал и что-то замычал. Все очень растерялись, но Тимофей Степанович взял ножницы и разрезал рукава незнакомцевой одежды. Тот радостно закивал. Тимофей Степанович, как художник, был знаком с анатомией, и понял, что обе руки человека сломаны. А говорить пришелец не может потому, что у него что-то произошло с лицом – оно было все перекошено.
Тимофей Степанович объяснил это швейцарке, спросив ее, не случалось ли ей сталкиваться с переломами, потому что надо бы наложить на руки какие-нибудь шины, но он не знает, как это делается. Швейцарка сказала, что когда ее муж ломал в горах ногу, то сначала эту ногу привязали к другой, а потом всем занимался врач. Но сама она лечить переломы не возьмется, потому что, если неправильно сложить кости, то срастется не так, как надо, и лучше дождаться мужа, который совершенно случайно не вовремя ушел с утра к соседям чинить швейную машинку.