– Спасибо, Линдси… Я прошу всех изложить мне в форме служебной записки свои мысли о том, как мы в состоянии самостоятельно и в сотрудничестве со всем миром финансов оказать влияние на снижение эмиссий СО2. Записки должны быть у меня завтра утром, и вполне возможно, что в своём докладе в Давосе я их использую. От мыслей, которые здесь излагали Моше и Соломон, прошу отказаться. Они нам ни к чему, они скорее подошли бы представителям гитлеровской Германии, – подвёл итог Дэвид.
При упоминании гитлеровской Германии лица присутствующих вытянулись. Дядя Соломона закончил свою жизнь в газовой камере Освенцима, и об этом знали как минимум трое из присутствующих – сам Соломон, Дэвид и Моше.
Попрощавшись за руку со всеми, Дэвид бодро направился к лифту на последний этаж, где находился его кабинет, в сопровождении своего помощника. Ему пришла в голову мысль попросить Линдси принести ему эту книгу Дэна Брауна, но потом какое-то внутреннее чувство подсказало, что не стоит этого делать. Дэвид привык доверять своему внутреннему чувству, считая, что во многом благодаря ему он стал тем, кем стал, обойдя по пути наверх массу конкурентов, которые были умнее его и обладали более серьёзными связями.
Книгу он купил себе, зайдя по пути домой в книжный магазин «Чаптерс», и заплатил за неё наличными.
Сидя в мягком кресле холла отеля «Интерконтиненталь» в Давосе и лениво просматривая заметки к своей завтрашней речи, которую он уже знал практически наизусть, Дэвид предвкушал, как вечером почитает эту книгу.
Когда Линдси, зарегистрировавшись на стойке, принесла ему карту от номера, он поблагодарил её и сразу отпустил, зная, что, поскольку «Интерконтиненталь» переполнен, ей пришлось остановиться в другом отеле, а значит, предстояло ещё добираться туда на такси.
Войдя в свой номер и осмотрев вид из окна на поросшие лесом горы, всё ещё укрытые снегом, он удовлетворённо хмыкнул, быстро принял душ и, почувствовав, что глаза его уже слипаются, лёг спать, предварительно заказав звонок от портье по телефону в восемь утра.
Ему показалось, что телефон прозвонил сразу, как только его голова коснулась подушки и он уснул. Дэвид на ощупь нашёл трубку и услышал, как портье пожелал ему доброго утра с чуть слышным немецким акцентом. «Я в Давосе», – подумал он, ощущая, что в Нью-Йорке сейчас три часа ночи, каждой клеткой своего шестидесятилетнего тела. С трудом разлепив глаза, в которые как будто кто-то насыпал песка, наполовину наощупь он двинулся в ванную.