– Да, я про религию и слова не сказал! Ты сам первый обмолвился. – с намёком на бесполезность разговора, нехотя продолжал Николаевич. – Религия – это система, она работает. И нам незачем туда соваться. А тебе, дураку, тот же самый Кант, русским языком по-немецки, однажды сказал, что Бог находится далеко за гранью нашего понимания! И что не нужно, по отношению к этим высоким материям, применять свою ущербную человеческую логику. Не нужно!
– Хорошо умник. Объясни мне тогда, почему существуют войны, убийцы разные, вся эта грязь, которая у нас повсюду, куда не плюнь? Объясни! – часто мелькая перед окном, и отрывисто жестикулируя, Степаныч распалялся до предела.
– Опять двадцать пять! Как до тебя не дойдет, что простая подмена вопроса искажает твою тугодумную картину мира! Не, почему? Не, за что мне такое? А для чего?! Для чего мне это надо?! Элементарно Степаныч! И тогда вся грязь заставляет мозг иначе работать, если он есть, конечно, хи-хи… Всё, абсолютно всё придумано высшим разумом, чтобы нам тут не скучно жилось. – вновь главврач хихикнул, тем самым показывая, что он уже устал от этого трезвого разговора. – И деньги твои любимые, и эпидемию эту тоже дали нам для чего-то. Хотя чисто с профессиональной точки зрения, я никак не могу понять, почему вакцина себя так повела? Такого просто не должно было случиться! Да ещё такой эффект – паралич, лёгкие… Не могу понять. Ну, вероятно уже и не надо, раз так!
– Да потому, что я это сделал! Я добавил в неё ещё один компонент, в этот сука, коктейль Молотова! – с криком взорвался Павел Степанович. – Когда она, после согласования, находилась у нас в лаборатории, в эпидемиологии! Мне предложили, я согласился!
– Кто тебе предложил? Кто тебе вообще мог такое предложить? Ты чего несёшь, придурок? – слегка на повышенных тонах недоумевая, выдал главврач.
– А ты сам не догадываешься кто? Я не спрашивал, для чего, для кого всё это понадобилось! Просто выбрал из двух зол ту, в которой и вознаграждение есть не хилое, и карьера! А вакцину против того, что у нас сейчас, с тобой мы уже получили! Скоро выйдем отсюда здоровые. – смягчившись, словно вышедший на волю фурункул, Степаныч горделиво растекался, наивно предвкушая пополнения запасов своего тщеславия. – Прости, ну не мог я тебе раньше этого рассказать. Ну, не мог, пойми.