Так прошло три часа. Было уже десять вечера, он должен был звонить ей сейчас или же завтра, потому как он считал, что его первый звонок не должен был быть позднее этого времени, в противном случае это было бы бестактно с его стороны, а он совсем не хотел выглядеть таким. Итак, он решился взять телефон и позвонить (номер он запомнил, у Альтаира была феноменальная память).
3. Воспоминания о внуке
Как и задумала, Таира проделала все свои женские вечерние процедуры, теперь нежилась в постели, конечно, думая об обоих Альтаирах и о том, о чём она будет говорить со старшим. Есть, конечно, банальные вопросы, которые она может задать ему или может сделать такие же намёки для выяснения его семейного положения, но общение с ним так непредсказуемо, что она не могла заранее предугадать, на что быть готовой. Кроме того, если он, как и при первой встрече будет говорить и за неё, то она совершенно спокойно послушает его. Так она решила.
Думая о новом знакомом, Таира не заметила, как живые картины общения с младшим Альтаиром отключили её сознание от реальности.
Вот они все дома, маленькая детская головка Альтаира на плече у Таиры, она гуляет с ним по квартире квадратов 120, иногда целует его, куда достанет губами, чувствуя и упиваясь наивысшим счастьем бабушки. Альтаир смотрит своими глазёнками вокруг, изучает мир. Он, как ленивец своими ручонками и ножками распростёрся на груди и плечах бабушки и тоже умиротворён, защищён. Они – частичка друг друга. Наблюдая за ними, по пятам следует невестушка, правда, даже по истечении многого времени Таира так и не поняла, почему, когда она брала внучонка на руки, мать внука бросала все свои дела и как вражеский шпион, ни одной минуты не оставляла их одних. Хотя, если вспомнить то, что после родов, несмотря на никакие уговоры домашних, она неделю, буквально, ничего не ела, чтобы потерять молоко и сохранить форму своих грудей, Таира не удивлялась уже любому её поведению.
Таира помнила каждую минуту, проведённую с Альтаиром, она помнила, как он улыбался, как смеялся, но не припоминала, чтобы он плакал, потому что, он был большой радостью в жизни Таиры, а радость не бывает слезливой, но, если только от переизбытка счастья.