– И что? – не понял я.
– Мамка про нее ничего же не говорила.
– Нет.
– Можно взять сало…
– А если она узнает?
– Откуда она узнает? Мы же не скажем.
– А если это проверка? Проверяют, возьмем или не возьмем.
– Папка проверяет? Он может… А мы вот как сделаем – верхний кусок поднимем, а возьмем с которого под ним. Они и не заметят.
– Думаешь?
– Посмотрят, что верхний не тронут и все. Не будут же все ворошить?
– Ладно, давай.
Осторожно пробрались в кладовку, сняли сбитую из досок крышку с сужающегося к верху деревянного бочонка с двумя торчащими «ушами», аккуратно вынули на подстеленную «Правду» верхний кусок сала: широкую и толстую пожелтевшую пластину.
– Старое сало, – облизнулся брат, – бабушка говорила, что его в кулеш хорошо добавлять с луком.
– Ты что, кулеш собрался варить?
– Ты совсем дурак? – брат постучал себя по лбу. – С кулешом нас застукают. Так просто сала нажремся и все.
Подняли второй пласт сала, положили на газету.
– Прямо целый бок свиньи, – Федор наметился длинным ножом, оставшимся от Романиных.
Его зрачки расширились, взгляд нервно бегал по облюбованному куску. Брат напоминал сказочного людоеда, учуявшего «русский дух». Или это Баба-Яга «русский дух» чуяла? Я посмотрел в бочонок, протер глаза.
– Смотри, как будто волосы в соли.
– Да ну, – Федька недовольно отвлекся от облюбованного куска, ковырнул ножом в бочонке.
– Точно тебе говорю.
– У свиней бывают волосы?
– Щетина бывает. У папки помазок со свиной щетиной.
– Значит, сало не побрили и все дела, – брат, потеряв интерес, вернулся к куску, примерившись теперь с другой стороны.
Я ковырнул соль, еще… Вытащил пряди волос, потянул…
– Что ты там возишься? – недовольно оглянулся Федя. – Не тормоши соль…
Осекся, глядя в припорошенные солью мертвые глаза девочки. Я держал на весу слегка покачивающуюся отрезанную голову.
– Ты?.. Это?.. Зачем?.. – попятился к выходу из чулана брат.
– Она внутри была…
– Голова?..
– Голова…
– Настоящая?..
– Да…
– Что теперь делать?
– Надо родителям звонить, – я уронил страшную находку обратно в бочонок.
– Попадет нам за сало… – отвел взгляд брат.
– А что делать? Не прятать же голову обратно.
– Да, придется признаваться.
Два трехзначных номера: кабинета отца и бухгалтерии матери были написаны на листочке, выскакивающем из желтого телефона VEF-TA при нажатии на черный рычажок. Отцовский номер отозвался длинными гудками, в бухгалтерии гудки сначала были короткими, потом трубку сняли.