– Увы, мой мальчик, никаких рычагов давления в данном случает у меня нет. Ваш Старик устраивает эти стажировки в Америке исключительно частным образом, через свои личные связи, никак не задействуя аппарат Комитета по здравоохранению.
Он встал из-за стола и, засунув руки в карманы просторных брюк, заходил по кабинету, пытаясь что-то придумать. Взгляд его рассеянно скользил по роскошному ковру на полу, по антикварным безделушкам на полках шкафов, которые так любила жена, по покрытой зелёным сукном столешнице и лежащей рядом со старинной настольной лампой ручкой с золотым пером.
– Нет, Сева, – покачал головой сокрушённо спустя минуту, – ничем не смогу помочь. Извини, но придётся тебе самому решать эту проблему. Может, бог с ним, с этим Астаховым, пусть себе едет сейчас, а через год ты поедешь? Ведь других аспирантов у профессора пока нет.
– Вот именно: пока, – ответил сын, задумчиво глядя в окно. Брови его нахмурились, подбородок упрямо выдвинулся вперёд: – Ладно, пап, сам придумаю что-нибудь, – Сева поднялся из кресла и направился к двери. – А если не придумаю, то как-нибудь переживу. В конце концов свет клином не сошёлся на этом докторе Хармонде. Ты прав, можно и в другом месте стажироваться.
Он уже приоткрыл дверь, но вдруг обернулся к отцу:
– Пап, но ты на всякий случай помоги мне американскую визу получить.
– Вот с этим помогу, без проблем, – кивнул Ярцев-старший и улыбнулся.
По выражению лица сына он понял, что тот не намерен отступать. Борис Всеволодович не только искренне любил сына, но в последние годы всё больше им гордился и уважал. Хорошего парня они вырастили с женой: умного, красивого, целеустремлённого и амбициозного, такого, каким и должен быть настоящий мужчина!