– Правда, Зой, я могу сказать Алексею Ивановичу, что тоже хочу порыбачить. А статьёй мы займёмся завтра.
Девчонка, точно рентген, просвечивала его недоверчивым и злым взглядом, словно пыталась определить, правду он говорит или врёт?
– Ты серьёзно, что ли удочку в руках никогда не держал? – и прищурила острые голубые глаза.
– Совершенно серьёзно.
– И где тебя такого убогого отец откопал? – фыркнула надменно.
– Ну, где откопал, там уже нет. Так мы идём купаться или нет, Зайка?
Профессорская дочка окатила Глеба таким презрительным взглядом, что впору было провалиться сквозь землю.
– Кому Зайка, а кому и Зоя Алексеевна!
– Ух ты! – не сдержался и захохотал Глеб. – Пардон, мадемуазель, Зоя Алексеевна, не соизволите ли продолжить наш путь к берегам прохладного озера? – Расшаркался перед слегка обалдевшей девицей в шутовском поклоне и добавил обычным тоном: – Пошли давай, наследница, пока мы тут от зноя не расплавились на солнцепёке. А то стоим, блин, как два пугала посреди поля, ворон пугаем.
Он коснулся рукой загорелого плеча девочки, разворачивая в нужном направлении, но она нервно дёрнулась и зашагала по тропинке вперёд. «Ну и Зайка! – сокрушённо подумал Глеб. – Чертополох какой то, а не ребёнок. Бедный Алексей Иванович!»
– Ты плавать то умеешь, Склифосовский? – бросила через плечо спутница и покосилась в его сторону.
– А тебе какая разница?
– Да вот что-то утопить тебя хочется, просто нестерпимо хочется.
– Остынь, Зойка, и переключись на что-нибудь хорошее. Вода прохладная, искупаемся, освежимся. А утопить меня не получится, даже не надейся. У меня первый разряд по плаванию.
– Ой, заливаешь, Склифосовский! – обернулась Зоя и скривила умильно-презрительную рожицу.
– Нет, не заливаю. Скоро убедишься. А почему ты меня Склифосовским называешь? Ты хоть знаешь, кто такой этот Склифосовский?
– Склифосовский Николай Васильевич – механическим голосом заправского зубрилы затараторила девчонка, – годы жизни 1836—1904— профессор, директор Императорского клинического института, автор трудов по военно-полевой хирургии и хирургии брюшной полости. Успешно сделал антисептику достоянием всей российской медицины. Внёс неоценимый вклад в науку.
Глеб даже присвистнул от удивления.
– Ну, ты даёшь, кнопка! А у тебя, оказывается, голова есть помимо вредности.