– Агесилай? Ты, родной? – раздаётся из рядов гаморов. Старик не отзывается на имя. Корабельная сальпинга поднимается над головой. Ветер с моря треплет седые волосы старика.
– Простите меня, я виноват перед вами – я опоздал. – Старик покаянно склоняет голову. Затем медленно встаёт на колени перед гаморами. Сальпинга укладывается на камни моста. Следом за стариком на колени встают и ополченцы. Гаморы утрачивают радость от встречи с избавителями от осады путчистов. Печаль накрывает встречающих. Мужи рыдают. Сначала тихо, робко стыдясь слёз, затем в голос, дико, обезумев от горя. Кающегося старика поднимают с колен, утешают, обнимают, целуют. Сальпинга, «к сердцу богов взывавшая», «призвавшая победу», «в боях воителям путь указавшая», не остаётся забытой на камнях моста – гамор, по возрасту эфеб, поднимает, целует, выдувает из сальпинги гимн в честь павших и богов-покровителей. Возвышенная грусть знакома сигнальной сальпинге. В правой руке эфеба-сальпингита обломок тяжёлого копья. Голова эфеба перебинтована кроваво-грязными тряпками.
– Полидам? – Старик ищет в толпе соратника.
– Я здесь, Агесилай, – отзывается на зов стратега старший командир ополченцев. Гаморы, взяв под руки, старательно уводят старика и Полидама от их домов.
– Куда вы тащите меня? Мой дом там. Пустите меня… – протестует сквозь слёзы рыдающий Агесилай. Полидам со спины укладывает руки на плечи старика.
– Агесилай, Полидам… – Названные имена жителей Ортигии звучат в полной тишине. Имена мужей разносятся тёплым ветром над перемешанной толпой гаморов, ополченцев, солдат Гелы. Имена звучат так горько, что становится понятно, что последует после их оглашения. – …Мужайтесь, возлюбленные герои! У вас никого в живых не осталось! Ваши семьи пали первыми в бунте.
Стон сочувствия к горю двух старших командиров подавителей мятежа Тиндарида раздаётся среди улицы. Агесилай решительно поворачивает к своему дому. Полидам, словно слепой, держит старика за плечи, следует за поводырём. Полидам взирает только себе под ноги. Под ноги сыплет-устилает дорогу горькими слезами.
Вот он, порог родного дома гамора Агесилая, чтимого героя битвы с Карфагеном. У порога разбитые статуэтки богов и богинь, опрокинутая воротная колонна, труп с размозжённой головой. Тяжёлый домовый камень-грузило, перелетев через ворота, упал на мятежника-подростка немалой тяжестью. Дубовые ворота дома, чистые внешне, до половины прикрыты. Старик сникает, словно взваливает на себя непосильную ношу, воздевает к небу руки, шагает через порог с громкими словами отходной молитвы: «Аполлон милосердный, позаботься о павших и убиенных».