22
Возрождение времен античности неизменно еще само собой весьма ведь толково тогда сопровождалось всеми ее атрибутами, а в том числе и великими архитектурными ансамблями, которые простоят на своем месте в больших городах бывшего СССР еще не менее 300 лет.
Но при всем том сам по себе поворот к дикости и рабству был, исключительно на редкость до чего еще невозмутимо кем-то обрисован совсем иначе, чем оно было во всей той сколь откровенно реальной действительности.
Все и вся буквально рвалось к свету, так и расцветая при этом всеми теми самими распрекрасными красками целой весны всяких восторженных чувств.
И их переливы были столь всеобъемлюще многозвучны и удивительно восхитительны и поэтичны…
Ну, впрямь-таки совсем не поверишь, что тут же рядом людей калечат физически и морально немыслимо же безжалостные палачи и убийцы.
Однако если глядеть на весь этот мир глазами переполненными образами прекрасной литературы то тогда наиболее главным и выпуклым еще обязательно как-никак и станут одни те чисто вычурные символы бытия, а убогие реалии века попросту ведь рядом с ними окажутся одними лишь длинными тенями ее неимоверно гигантского величия.
Воскресшее стародавнее рабство некогда стало для кое-кого тем еще ярчайшим светочем, что блестяще освещал массам путь в ту наилучшую их грядущую жизнь.
Причем это новое рабство оказалось явственным продолжением средневековых традиций бесовского мракобесия действовавшего именем света и любви к ближнему.
И вот все его длинные путы душно обвили весь общественный организм, при этом уж оказавшись тем еще наиболее явственным приращением суконной серой тьмы отчаянно тупого невежества к лучистому свету с самых вот наивысших небес участливо сияющего разума.
Да только в чьих-то ласково минорных и благих мыслях именно бесноватым фанатикам и было должно на деле еще поспособствовать тому самому сколь как-никак давненько долгожданному улучшению всего того чисто так общечеловеческого бытия.
А чего это все действительно само собой вполне тогда означает?
А вот оно что!
То до чего ярко отображенное в томном мечтательном взоре «добро», более чем безапелляционно сходу так призывало именно к тому весьма безумно на редкость яростному изничтожению чрезвычайно гиблого прошлого во всех его и поныне существующих более чем безнравственных ипостасях, формах и проявлениях.