И разве не ради единственной цели последующего, полнейшего как есть, затем еще обращения народов шестой части суши в сущую повальную зимнюю спячку, (в плане развития всей их творческой мысли) «суровым лекарям общественных язв» большевикам явно и понадобилось бездушно разделить в целом единое общество на какие-то чисто эфемерные классы, социальные слои?
29
И одним из наиболее отрицательных проявлений данного безнадежно вот совсем неверного подхода ко всей общественной жизни в конечном итоге и стало, то, что творческие люди в СССР попросту оказались начисто лишены всяческого свободного доступа к более-менее конкретному, (и что тоже немаловажно) публично выраженному обдумыванию всех уж путей дальнейшего общественного развития.
А самым как-никак до чего только прямым следствием всего этого и стала сущая заброшенность истинных же духовных интересов народа, а также и нравственная слепота простых граждан, что вовсе и близко этак никак нескоро прозрели после потери прежнего и крайне прозорливого (и именно что чисто вот религиозного) зрения.
И ведь со всеми ими это случилось как раз из-за «очень даже ярко отсвечивающего снега» до чего на редкость кретинически восторженных мечтаний о той самой вполне безупречно наилучшей судьбе для всего того совсем уж безмерно огромного человечества.
Здравия желаю карикатурно-плакатный здравый смысл!
30
И надо бы прямо про то как-никак сколь безысходно так разом заметить, что и те доселе и близко никак не питавшие друг к другу каких-либо особо критически серьезных претензий прослойки общества, были зачем-то вдруг внезапно наделены совсем немыслимо извечным, словно и сам этот мир – этаким донельзя тяжким безвременно яростным противостоянием.
А между тем простому пролетарию всегда была нужна нормальная зарплата, ну а ко всем на свете мировоззрениям он был просто-напросто глух и исключительно так бестрепетно полностью ведь до конца совсем равнодушен.
И уж во всяком случае, его и близко вовсе не интересовала, вся та исключительно непрерывная, сколь нескончаемая и неравная битва сознательного пролетариата за его, куда всецело поболее достойную, светлую жизнь.
Ему-то были нужны вполне конкретные и на редкость прозаические вещи, как скажем короткий восьмичасовый рабочий день, уважение мастера, и снова бы хотелось то подчеркнуть не унижающая его достоинства зарплата, ну а политика его всегда затрагивала не как кота сметана, а куда поточнее, словно цепного пса так и снедающие его блохи.