И каждый мой мужчина пребывал в полном изумлении, наблюдая бухающую по-черному меня. Я ничего не говорила о своих чувствах, о том, каково мне на самом деле. Гордо несла знамя циничной феминистки, умирая от ужаса ежесекундно. Вот сейчас, сейчас меня отвергнут и бросят. И больше никто и никогда меня не приласкает.
Если мужчина каким-то чудом задерживался и даже, например, показывал мне, что я ему в чем-то ценна и дорога, я успокаивалась и прекращала так сильно себя разрушать. Но разумеется, возвращалась к анестезии, если мне становилось или казалось, что становится, больно.
Я падала в синюю яму при каждом новом рывке в бизнесе. Ох уж этот инфобизнес, этот маркетинг и эти продажи на личном бренде. Как пела Янка Дягилева еще в 90-х, «коммерчески успешно принародно подыхать, о камни разбивать фотогеничное лицо, просить по человечески, заглядывать в глаза доооооооообрым прохоооооожим». Вот примерно так я себя чувствовала при каждом новом запуске тренинга. На разрыв, на отчаянном рывке, эх-ма, однова живем, весь вечер на арене и шоу-маст-гоу-он.
Когда надо было мобилизоваться и качественно вспахнуть целину, я замораживала чувства и так напрягалась, что меня можно было сломать пополам как сосульку. И чтобы не сломаться, чтобы немного размякнуть, я пила вечерами.
Алкоголь помогал мне продолжать делать то, что я делала. Ненавидеть себя, работать на износ, бежать к придуманным целям, бежать от своей боли, физической и душевной. Алкоголь помогал мне держать щит и меч, бросаться в огонь и бросать гранаты.
Но алкоголь не помогал мне быть счастливой. Никогда. Он отбирал мое настроение по утрам, крал мою легкость и желание творить. Муть и тягость даже самого нежного похмелья отравляли день за днем, год за годом…
Разумеется, я не пила, когда была беременна, когда кормила грудью. Да и вообще, это занятие мне резко опротивело, когда я узнала, что жду ребенка. Тогда же пошла в рост моя карьера, я стала главным редактором и начала хотеть от мужа кое-чего большего, нежели веселого времяпрепровождения. Я ждала от него поддержки, денег, развития и еще много такого, чего у обычного безработного алкаша быть не могло по определению. После года страданий и войн я ушла, забрав ребенка и тостер. Ему осталась квартира и кот, все по-честному
И когда моя жизнь оказалась забита под завязку работой над текстами и заботами о сыне, я снова стала немножко прибухивать. Не каждый день и понемногу. По пятницам, когда люди идут в бары после работы, я укладывала сына спать, а сама ложилась на диван с новой серией детективного сериала «Менталист» и бутылкой пива. И мне становилось немножко не так тяжело, не так одиноко.