Свиреп, чувствуя благодарность к Ольге и понимая, что Милка исчезла из их семьи только благодаря её большой любви к нему, стал очень ласков и послушен, как бы пытаясь отблагодарить за это.
Прошёл год и Милка вернулась, её на руках принёс в дом Аркадий. Вся задняя часть туловища и ноги были закованы чем-то белым, что лишало её возможности двигаться. Она целыми днями неподвижно лежала в той самой дальней комнате, не шевелясь и не издавая ни звука. В её слезящихся глазах плескалась лютая боль и чёрная тоска. Комната, да и вся квартира пропахла резким запахом лекарств. Ольга часто плакала, она похудела и осунулась, в доме поселилась беда.
Смутьян часто приходил к Милке и, ложась рядом, долго и неотрывно смотрел на неё. Иногда, желая выразить своё сочувствие, он даже начинал нежно вылизывать ей морду и уши, ласково и нежно урча.
Свиреп же к той комнате даже не подходил.
Через несколько недель дела у Милки явно пошли на лад. Взгляд тёмных глаз стал несколько живее, она уже подымала голову навстречу Ольге, когда та к ней подходила.
Пришёл день, когда с неё срезали гипс и, потихоньку, осторожно, под неусыпным контролем, Милка начала передвигаться сначала по комнате, а потом и по всей квартире. С каждым днём она чувствовала себя лучше и вскоре её начали выводить и на прогулку.
Свиреп, наблюдая за происходящим, внешне оставался спокойным. В Милке уже не было того детского нахальства, которое раньше так сильно раздражало его. Боль в её глазах говорила, что она стала значительно старше и умнее. К нему она близко не подходила, видимо, теперь она уже могла понять, что из этого ничего хорошего не выйдет.
Когда они случайно встречались в какой-нибудь комнате, Милка, торопясь и подволакивая задние ноги, спешила уйти прочь. Она заблаговременно прижималась к стене, уступала ему дорогу в тесном коридоре и не рисковала встречаться с ним в узком проёме дверей.
На прогулке Милка старалась держаться от него подальше. Иногда не в силах устоять от соблазна, она пыталась бегать, но теперь после болезни ей это удавалось плохо. Неуклюже перескакивая и заваливаясь задом на сторону, она двигалась с большим трудом, а придя домой долго отлёживалась, повизгивая от боли.
Свиреп, наблюдая за её жалкими попытками, с удовлетворением понимал, что теперь, после травмы она не сможет заменить его в играх для Смутьяна, но само её присутствие жгло сердце неистребимой ненавистью.