– Удивительная ночь, не правда ли, коллега?
Я был удивлён. И почти сразу ответил:
– Ты это брось. Я не твой босс, и не коллега. А ночь отвратная.
Незнакомец снял свои очки, аккуратно сложил, и, положив их на стол, продолжал:
– О, как же мне нравится этот подход. Ладно, урок усвоен. Почему ты находишь ночь отвратной? Я люблю ночь, здесь есть… На что посмотреть, – двусмысленно ухмыльнулся он, поглядывая на каких-то женщин у стойки.
Когда вы разговариваете с малознакомым человеком, вам всегда важно занять чем-то руки, просто чтобы выглядеть естественнее. Вот и я стал двигать пепельницу.
– Знаешь, давно я на это не заглядываюсь, – сказал я.
– Что же мешает?
– Ничего. Совсем…
– О… Ясно. Тогда закажем виски. И виски. И много-много виски. Это позволит…
– Подожди, – настороженно оборвал его я. – Я тебя совсем не знаю, и…
– Дмитрий. Димон, если хочешь.
***
А потом я очнулся… Я открыл глаза в своём доме, разгромленном, выглядящем так, словно те демоны, что пожирали моё подсознание, наконец вырвались на свободу. О, милый друг, ты не представляешь, как многого я смог бы избежать, если бы тогда знал правду. Но я забегаю вперёд – нет, нет, нет, так нельзя.
Однако это утро стало для меня приятным. Я ощутил это ещё до того, как открыл глаза. Первое чувство… Ломай каноны. Не было первого чувства. Его не было.
Наконец-то…
Не было депрессии. Завеса, убивавшая меня так долго, рухнула.
Но почему?
Почти сразу же после того, как я встал, я начал припоминать события этой ночи и вот что я вспомнил:
" Похоже, что виски был на удивление высокого качества, потому что я никогда не пребывал в такой эйфории. Я сам себе противоречу, но что делать, ведь так устроен мир. Я даже был не спокоен. Я был счастлив. Несколько рюмок спустя разговор принял совершенно псевдологическое течение. Это было нечто среднее между религиозным диспутом и выпуском криминальных новостей. Офигенно.
– Человек создан, чтобы созидать и разрушать, так почему наше общество мешает ему… этим заниматься? – уже с трудом говорил Димон.
– Ты прав… Ты, как всегда, прав… Надо ещё выпить… – ответил я.
– Я ведь вижу потенциал. Ты мог бы… Пр-пригодиться. Вот тебе моя карточка… Позвони…
– Ага. За созидание!
– За него".
Разумеется, после такой знатной пьянки я не мог восстановить все события, но был один момент, на который я сразу обратил внимание – записка жены. Грязный клочок бумаги, исписанный ручкой. Содержание его было слишком простым, не стоит его здесь приводить, а суть была в том, что, Маша уходит от меня, потому что я стал "невменяемым и слишком ревнивым". Забавно, ведь, оказывается, у этой женщины все-таки было какое-то подобие такта – она не сказала ни слова о том, что я вернулся пьяным. Знала, что и сама идеальной никогда не была. Мысленно послав жену ко всем чертям, я ощутил настоящее удовлетворение.