И Дина боролась… боролась за каждого.
Смотря на неё, я точно понимала зачем живёт она: чтобы процент человеческой боли уменьшался.
С присутствием Дины на этой Планете становилось чуточку безболезненней.
***
Я даже могла понять любовь Дины к шрамированию. Да, действительно красиво… тонкие белые линии оплетали её ступни.
Но там было не только украшение – когда к нам приезжал хирург, Дина просила резать без обезболивания.
Помню, первый раз, когда Люба приехала резать, она привезла с собой не только целый арсенал обезболивающих ампул, она даже "Эмлу" захватила. Чтоб укол было делать не больно. Куда там! Дина поставила ноги на табуретку и жестко: "режь!"
Люба крутила головой с неё на меня, растерянно объясняя, что "щиколотки, кожа же тонкая, … близко, … больно"
"Никакого обезбола!" – Дина была такой… что захотелось водички. Сколько жестокости сейчас было в ней – "Пожалуйста" – добавила всё-таки, увидев изумление в карих глазах хирурга.
А я потом взгляда не могла оторвать, как под пальцами в тонких стерильных перчатках натягивалась кожа, скальпель входил под углом, вспарывал, срезал тонкий слой, капельки крови собирались под лезвием и лились строчкой на колени Любы, покрытые чем-то тоже медицинским.
– Олечка, чай сделай сладкий нам. Пить хочется.
Я улыбнулась в глубине себя: не только хирургией занималась Люба в университете. Дину хотя бы чаем сладким напоить надо, а как это сделать лучше, если не собственным примером?
Наверное, я и себе многому училась в эти минуты, когда беспощадные глаза Дины сталкивались с тёплой лаской медицинских пальчиков и плавились.
***
– Дина, солнце, вставай. Дина..! – даже не шевелится, – У тебя сегодня лекция, помнишь?
Свернулась крепче, одеяло вокруг себя намотала.
Ночь… рассвет ещё даже не начинал брезжить.
Сами согласились ехать во Владимир на лекцию, и только потом уточнили дату и время. Но что делать – уже согласились.