Одиночество простых чисел - страница 7

Шрифт
Интервал


Аличе позвала на помощь, но ее тихий голос поглотил туман. Потом она снова попробовала подняться, хотя бы повернуться, но не смогла. Отец говорил, что те, кто погибает от холода, за минуту до смерти чувствуют сильнейший жар и начинают раздеваться. Поэтому людей, замерзших в горах, всегда находят в одних трусах. А у нее штаны грязные к тому же.

Начали коченеть пальцы. Она сняла варежку, подышала в нее и сунула туда кулак, чтобы согреться. Потом погрела так же другую руку. И несколько раз повторила эту нелепую процедуру.

Замерзают прежде всего конечности, не раз объяснял ей отец. Пальцы ног и рук, нос, уши. Сердце изо всех сил заботится о себе и оставляет замерзать все остальное.

Аличе представила, как синеют ее пальцы, а потом постепенно замерзают руки и ноги. Подумала о сердце, которое все сильнее качает кровь и старается сохранить остававшееся тепло для себя. Она сделается такой хрупкой, что если рядом окажется волк и всего лишь наступит лапой на ее руку, рука тут же переломится.

Меня ищут…

Кто знает, есть ли тут волки?..

Не чувствую больше пальцев…

Если бы не пила молока…

Корпус вперед…

Волки зимой впадают в спячку…

Эрик взбесится…

Не хочу участвовать в этих соревнованиях…

Не пори чушь, ты прекрасно знаешь, что волки не впадают в спячку…

Постепенно ее мысли становились все путанее, все туманнее. Солнце медленно зашло за гору Шабертон, притворившись, будто ничего не случилось. Тень от горы накрыла Аличе, и туман стал совсем черным.

Закон Архимеда

(1984)

2

Когда близнецы были еще маленькими и Микела вытворяла какую-нибудь из своих глупостей – например, спускалась в ходунках вниз по лестнице или засовывала в ноздрю горошину, после чего приходилось везти ее в травмпункт, где горошину извлекали каким-то особым пинцетом, – отец всегда обращался к Маттиа, тот первым появился на свет, и пояснял, что мамин живот, очевидно, оказался слишком мал для обоих.

– Кто знает, как вы там чудили, в животе, – говорил он. – Думаю, ты сильно пинался и что-то здорово повредил у твоей сестры. – И смеялся, хотя ничего смешного в этом не было.

Он брал Микелу на руки и щекотал ее нежные щечки своей бородой.

Маттиа смотрел снизу вверх. И тоже смеялся, невольно запоминая слова отца, хотя и не понимал их до конца. Каким-то странным образом эти слова оседали в его желудке густым и вязким слоем, вроде осадка на дне слишком долго хранившейся бутылки вина.