– Может, и приревновал бы, если бы этот субъект не покидал Иркутск в самое ближайшее время. Он, насколько я понял, ожидал здесь лишь вскрытия Ангары. Мне, кстати, поручено лично обеспечить его переправу на катере генерал-губернатора!
Усмехнувшись про себя, Серафима Бергстрем подумала: какой шок произвело бы на этого усатого индюка известие о том, что своей ссылкой она по большому счету обязана именно этому калеке. И еще она подумала о том, что ее немецкие гости прибыли в Иркутск очень вовремя!
– А вот я никогда не каталась по Ангаре, да еще на катере его высокопревосходительства, – вздохнула Серафима.
– О чем речь, моя прелесть?! Когда надо будет переправлять вашего друга, я пришлю к вам нарочного с запиской. Думаю, ваш друг не будет возражать против такой очаровательной спутницы!
⁂
Удаляясь от резиденции генерал-губернатора Горемыкина, Агасфер поднял воротник пальто и поглубже надвинул на лоб шляпу: пронизывающий ветер с Ангары поставил крест на запланированной было прощальной прогулке по городу и вынудил его свистнуть извозчика. Жительство он имел на казенной квартире, в «тюремной слободке», неподалеку от знаменитого на всю Россию Александровского централа. Вместе с супругой Настенькой, без сожаления оставившей Петербург, «инспектор Бергман» занимал небольшой домик о трех комнатах, стоявший в ряду таких же, похожих, ровно близнецы, казенных квартир, в которых проживали тюремные чиновники.
Сам Александровский централ располагался в ложбине между двух высоких гор. В центре – двухэтажное здание из темно-красного кирпича, фасад которого выходил на тракт.
Под крышей над главным входом – большая полуовальная вывеска с позолоченным двуглавым орлом. Над ним – надпись: «Александровская центральная каторжная тюрьма».
Централ был знаменит, без преувеличения, на весь мир. Заключенные попадали сюда из петербургских Крестов, московской Бутырки, варшавской Цитадели, Метехского замка в Тифлисе и других казематов. Одни надолго застревали в здешних камерах, для других централ был лишь этапом на тернистом пути каторжан. Тюрьма пережила смену множества методов воспитания, политических режимов, да и самих хозяев зданий.
Совершив первый свой инспекторский обход централа, Агасфер немало подивился его устройству и порядкам. Эта тюрьма не отличалась строгостью режима, и арестанты чувствовали себя здесь вольготно. Каторжане могли отлучаться из тюрьмы даже в Иркутск, для уголовников был смягченный режим, хотя по их спинам и погуливали розги, практиковался карцер, а руки и ноги порой сковывали кандалы…