Уже в феврале 1993 года российские лидеры сделали ряд заявлений, которые, несмотря на преимущественно политический характер, могли служить «точкой опоры» для прогноза вектора структурной перестройки управления экономикой. О неизбежности этой перестройки впервые всерьез заговорили в кругах, близких к главе правительства. Эксперты полагали, что новое правительство, в отличие от гайдаровского, подобный шаг постарается сделать без лишнего шума, и в связи с этим реформа структур исполнительной власти будет, вероятно, проводиться постепенно и в несколько этапов. В итоге российский Совмин может стать очень похожим на союзный, что, однако, было бы лишь отражением реалий экономики, 95% которой приходилось на государственный сектор.
Мгновенно получило огласку в правительственных кругах заявление премьера, в котором он впервые явно противопоставлял свой кабинет предыдущему. С одной стороны, слова «мы не правительство-камикадзе, а нормальное российское правительство» недвусмысленно дали понять, что Виктор Черномырдин желает завершить продолжающийся полтора года «революционный период», болезненно переживаемый аппаратом. С другой стороны, совпав по времени с установочным заявлением президента о необходимости сосредоточиться на решении прежде всего экономических задач, слова премьера означали для посвященных неизбежность еще одной структурной перестройки системы управления народным хозяйством.
Перенос фокуса внимания высшего руководства с решения политических на решение экономических проблем означало неизбежность реформы управления прежде всего потому, что гайдаровская структура не позволяла реально контролировать ситуацию в экономике. Выступая под лозунгом «восстановления управляемости» народного хозяйства, новые идеологи реформы в кабинете Черномырдина указывали на неудачный опыт структурной перестройки правительства, предпринятой осенью-зимой 1991 года. Тогда была сделана попытка, по словам Геннадия Бурбулиса, превратить министерства в «базовый уровень реформы». Помимо чисто политической задачи сломать хребет союзному Совмину, такая концепция предполагала большую оперативность в доведении реформаторских заданий до низовых структур аппарата и предприятий. Априори ее авторы полагали, что именно бюрократическая иерархия является главным виновником «пробуксовки» реформы.