Нет, как видно, не подождёт. Это мне опять ждать придётся. Ладно, хотел я разрешить вам ещё поспать, после того как мне поесть дадут, да, видно, не судьба. А нечего резину тянуть – любимого кота ожиданием напрягать. Теперь я вас напрягать буду.
Ну наконец-то. За консерву мою взялась.
Сюда её, в тарелочку. Да не жадись, не жадись, всё выскребай, мне много не бывает.
– Аристарх, не мешай.
Я мешаю? Я помогаю.
Всё вывалила?
Дай посмотрю.
Ладно, эти крошки можешь оставить.
Ох, вкусный какой паштет. С говядиной. Что такое говядина я понятия не имею, но мне она нравится. Не так, конечно, как курятина, однако отменная пища. Мягонькая, хоть и из холодильника, жуётся хорошо, да почти и не надо жевать, сама распадается, а главное всё в ней есть – и витамины, и углеводы, и другие замечательные добавки. Так хорошо, что аж жмуришься от удовольствия и чуть-чуть повизгиваешь. Не верите – попробуйте, а потом поспорим.
ШАЛИТЬ, ТАК ШАЛИТЬ
Ну вот, поел, попил, с усов своих длиннющих всё облизал, щёчки, лапки помыл, теперь можно и делами заняться. Чё я там обещал? Понапрягать кое-кого. Это можно, но чего-то расхотелось. Я когда сытый – добрый.
Вообще-то я всегда добрый, ну кроме тех случаев, когда меня достают всякими тисканьями. Мол, ай-яй-яй, какой котик хорошенький, у-сю-сю. Я сам знаю, что я хороший, и нечего тут телячьи нежности разводить. Терпеть ненавижу, когда меня гладят, потому что я здоровый, молодой, озорной Кот, а не какой-нибудь жалкий кастрированный пузырь, которого, кроме как пожрать да поспать, больше ничего не интересует. Советовали тут некоторые провести со мной эту живодёрскую операцию, но папик сказал, что скорее советчика сам кастрирует, чем позволит надо мной издеваться. Молодец папик, уважаю! Что я порося какая, чтобы мне яйца резать? Так я от этого больше сала не дам. Говорят, орать буду, гулять, заразы всякой нахватаю, а то вообще убегу. Чё я дурак от бесплатного хавчика на вольные, а поэтому трудные хлеба подаваться? Тёплую постелю на холодный сырой подвал променять я вовсе не согласен.
С другой стороны, гулять я, конечно, буду, фиг меня удержишь, потому что на улице всяких занимательных разностей великое множество. Я знаю, я в окно видел. Одно только меня беспокоит – какое-то всё там белое и даже на взгляд холодное. Говорят, это зима, но она скоро кончится, и наверняка станет ещё интересней. Я так думаю.