Она сидела на краю ванны в гостиничном номере Якова Левицкого. Как до этого дошло – понимание было смутным. Просьба мальчишки в первое мгновение повергла Даню в откровенный ступор. Интересное дело: она и раньше получала подобные предложения от бывших ухажеров и даже в похожей форме. Однако ни разу у нее не возникало проблем с отказом. Интимные отношения – пойдет, но никаких совместных ночевок и утренних просыпашек вместе. Никаких лишних нежностей. Ухажер даже не успевал поцеловать ее на прощание, а стук каблуков уже доносился где-то далеко, на лестничной клетке. Холодное «нет» в ответ и уход по-английски. Даня успешно практиковала такой подход к отношениям.
И вот снова та же просьба. То ли ее запас «нет» на сегодня исчерпался, то ли ее радар замкнуло, и Яков не был воспринят как настоящий мужчина, но Даня просто-напросто зависла. А пока пыталась мысленно перезапустить себя, в реальности уже вовсю осуществлялась бурная деятельность. Прождав секунд пятнадцать, Яков приблизился к ней, выудил из ее рук сумку, обошел Даню и щелкнул внутренним замком на двери. Потом закрыл створки шкафа, которые она успела открыть, чтобы взять плащ. Даня тупо наблюдала за тем, как похищенная сумка уплывает обратно в комнату.
И вот она в ванной. С губкой. Готовится… ко сну?
Девушка уставилась на зеленую губку в своей руке, будто в мягком пористом нутре заключалась целая вселенная из разумных ответов и объяснений. Может, на самом-то деле все не уж так плохо? Яков – это не очередной ухажер, да и как мужчина он ею практически не воспринимался. При обычном отказе она всегда чувствовала отторжение к мужчине, была напряжена в его присутствии и в некотором роде опасалась наличия этой мимолетной связи, возникающей между ними. От Якова никакой опасности не исходило, по ее ощущениям. Даня была расслаблена и вполне спокойна. И просьба остаться вызвала волнение, но никак не отторжение.
«Элементарно, Шацкая, – утомленно раздумывала Даня. – Здесь ситуации совершенно разные. Во-первых, у нас деловые отношения. Во-вторых, он на девицу смахивает, а я вообще-то не по девочкам, а по мускулистым мачо. В-третьих, во всем виновата усталость. Из-за нее и протестовать не хочется. И я еще даже толком не поразмыслила над тем, какие последствия для меня несет требование Левина о новом ужине».