Неожиданно в памяти возникло, что самым известным любимцем богов был древнегреческий герой Ахиллес, который разил мечом всех, кого ни попадя, не ведая, что убивать – это грех. Чужие жизни его не волновали. Его волновали медные трубы. В веках он, конечно, остался, увенчанный славой, но славой какой-то сомнительной, потому что закончил не очень геройски. Малодушно скончался от стрелы, вонзенной в пятку, в которой, собственно, нет жизненно важных органов. Ведь это еще нужно умудриться умереть от такой пустяковины. Вот тебе и любимец богов.
Диктатор Сулла! Вот кто истинный любимец богов, который даже кличку носил Счастливчик. Кровопийца был редкостный. По сравнению с ним Калигула с Нероном – просто шалуны. И за что его возлюбили боги? Кстати, закончил тоже бесславно – то ли умер от рака, то ли сгнил заживо. Плутархом его кончина описана как-то не очень внятно. Хотя откуда о ней мог знать Плутарх, который жил столетием позже? Нет! С Суллой тоже неудачный пример.
«Но ведь я не кровопийца! И я не убивал людей ради жалкого тщеславия! – воскликнул про себя Марк. – А значит, Господь не допустит, чтобы я закончил так глупо. Это теоретически. А на практике – пути Господни неисповедимы».
Наш философ снова открыл глаза и увидел, что на небе откуда-то взялись облака, хотя минуту назад океанская высь была абсолютно ясной. Одно облако было похоже на голову лошади. Даже в районе глаза имелся небольшой просвет. Хотя нет! Для лошади голова маловата. Скорее, это осел. Было бы неплохо подтянуть к ослу туловище из соседнего облака, а из перистого отростка, напоминающего перевернутую латинскую букву «V», сделать ноги. Хотя кому это надо, делать ослу ноги? Вот если бы взять и перенестись на парусной доске на облако и с него увидеть берег или корабль, чтобы знать, в какую сторону грести…
«Стоп! – поморщился Марк. – Опять меня тянет на небеса. Это очень плохой признак. Тем более на доске на облако не перенесешься. Проще научиться ходить по воде…»
Марк вторично удивился наивной несерьезности своих мыслей. Что это? Впал в детство? Говорят, перед смертью тоже подобное наблюдается. «Я еще поживу! – воскликнул про себя Марк. – Мне повезет, как всегда! Ведь выжил же я во время налета цунами!»
После этого почему-то стало спокойно. Снова зароились мысли о жутких тайнах и прочей космической дребедени. Такие мысли никогда не появлялись раньше. Хотя нет! Появлялись в израильской тюрьме Рамон, когда он сидел в камере-одиночке и практически умирал. Но ведь не умер же!